Константин Никифоров - Сербия на Балканах. XX век

Отсюда проистекает и тот факт, что попытки модернизации в Сербии осуществлялись неоднократно. По крайней мере, три раза – в первое десятилетие XX в. и в межвоенный период; после Второй мировой войны; наконец, в настоящее время. В начале века это была модернизация «догоняющая» и «имитационная» [74]. После 1945 г. – вновь «догоняющая», но уже не имитирующая западный образец, а «альтернативная». Последняя попытка модернизации частично началась еще при Милошевиче, но окончательно закрепилась только после 5 октября 2000 г. Причем эту модернизацию вновь можно определить как «догоняющую» и «имитационную».

У такой политики в Сербии есть оппоненты, прежде всего на левом и национальном сегментах политического спектра, в армии и спецслужбах. По-прежнему инертной массой остается сербское крестьянство. Впрочем, и в науке у теории политической модернизации есть влиятельные оппоненты, которые не рассматривают исторический процесс столь однолинейно – через призму «вестернизации» всех государств. Они считают, что незападные общества могут пройти этапы трансформации, не ломая свой «генетический код», не отказываясь в политическом плане от суверенитета, а в культурном – от самобытности, или, как сейчас принято говорить, идентичности [75]. Более того, попытки прямого внедрения западных политических стандартов в незападных обществах не дают эффекта, но могут спровоцировать многие негативные явления – рост бюрократизации и коррупции, резкое расслоение общества и т. п.

Этого не избежала и Сербия. И в целом, по-видимому, надо пытаться сохранить все-таки две системы координат для явлений, о которых мы говорим, – модернизационную (формационную) и цивилизационную. Однако это не отменяет и того факта, что, как и во многих странах с «догоняющей» модернизацией, причину невысокой эффективности различных формальных, в том числе и представительных, институтов следует все-таки искать прежде всего в отсутствии нормальной рыночной экономики, правового самосознания и гражданского общества. Именно из них постепенно вырастали представительные институты в странах так называемой «первичной» модернизации. В странах же «вторичной», «догоняющей» модернизации телега часто была поставлена впереди лошади.

Наконец, представленный Западом либерально-демократический, рационально-материальный вариант развития сегодня сам находится в глубоком ценностном кризисе. Как отмечает Адам

Михник: «Мы верили в свободу, но, когда свобода пришла, оказалось, что свобода, реализованная в демократической системе, во всем мире переживает кризис. У нас совпали два кризиса – кризис трансформации и кризис западной демократии» [76].

Приверженцы модернизационного подхода выдвинули уже концепцию следующей стадии развития для стран, осуществивших «первичную» модернизацию, – стадии политического постмодерна, когда теряют эффективность и размываются такие классические политические институты, как бюрократическое государство, парламентаризм, массовые партии и т. п. Причем процесс размывания затрагивает и само национальное государство, суверенитет которого все больше ставится под сомнение со стороны так называемого мирового сообщества. В этих условиях предстоит ответить на вопросы, как эти процессы будут влиять на страны, осуществляющие «вторичную» модернизацию, и что предстоит делать самим этим странам, чтобы навсегда не отстать в цивилизационном развитии и не стать «новыми колониями» развитых стран.

Королевская Югославия погибла в 1941 г. Возникновение в горниле войны «второй», титовской Югославии, казалось, давало этой стране новый шанс создания устраивающего все югославянские народы успешного общего государства. Однако югославский эксперимент, как часто называют в литературе специфичный опыт социалистического развития этой страны во второй половине ХХ в., окончился полным крахом и был усугублен кровавой гражданской межэтнической войной «за югославское наследство» [77]. Причем причинами, которые завели югославский эксперимент в тупик, были не только присущие всем странам «реального социализма» неэффективная экономика и авторитарная политическая система (в ее экзотическом самоуправленческом варианте), но и окончившаяся полным провалом государственная национальная политика.

Национальный вопрос всегда был одним из самых главных в Югославии. Это и понятно, учитывая многонациональный состав этого существовавшего на протяжении большей части ХХ в. балканского государства. Несмотря на этническую близость югославян, говорящих практически на одном или очень близких языках, между ними все же было много различий, в частности в уровне экономического и культурного развития. Югославские народы объединились на этапе уже сложившихся (или, в некоторых случаях, складывавшихся) наций, у них было разное историческое прошлое, традиции, они принадлежали к разным религиям. Все это позволяло говорить даже о встрече на югославской земле различных цивилизаций.