Петр загорелся идеей заручиться поддержкой мадагаскарских пиратов, чтобы добраться до Индии морским путем. Об их неудержимой отваге и высоком морском искусстве в Европе ходили легенды. «Это были отчаянные люди, известные подвигами, которым не хватало только честности для того, чтобы считаться героическими», – восхищался флибустьерами Вольтер. Вильстер не знал, отказались ли шведы от своего проекта после неудачной экспедиции, поэтому следовало поторопиться с отправкой русских кораблей в Индийский океан. В строжайшей тайне в эстляндском порту Рогервик началось снаряжение в далекое плавание двух фрегатов Балтийского флота.
В конце декабря корабли под командованием вице-адмирала Вильсена покинули берега империи. Государевы инструкции предписывали ему предложить «королю мадагаскарскому» русскую протекцию, после чего плыть в Индию, чтобы склонить Великого Могола [106]«производить с Россиею коммерцию». Но первая попытка русского флота вырваться на океанские просторы с головокружительным и амбициозным проектом закончилась, едва начавшись: в спешке суда были плохо подготовлены к плаванию. Еще в Балтийском море они попали в жестокий шторм, дали большую течь, едва державшись на плаву, вернулись обратно. Петр не отчаивался, приказал снарядить к плаванию другие корабли. Русский флот не имел опыта дальних заморских плаваний, подготовка экспедиции затягивалась, а потом была отложена до лучших времен – царь получил сведения, что пиратов на Мадагаскаре больше не существует и переключился на проект плавания «через Ледовитое море в Китай и Индию». Его результатом стала знаменитая экспедиция под командованием капитана Витуса Беринга, датчанина на русской службе, которая состоялась уже после смерти императора.
Еще во времена Великого посольства у Петра зародилась идея создать в России Академию Наук, к которой он возвращался на протяжении всей жизни, как только позволяли более насущные дела. Государь желал, чтобы ее членами стали не просто профессора разных областей знаний, а самые лучшие ученые Европы. Наконец, в начале 1724 года, после долгой подготовительной работы, царь утвердил проект учреждении в Петербурге Академии наук и художеств. В отличие от подобных заведений западной Европы российская Академия наук имела ряд отличий: при отсутствии широкой сети образовательных институтов она совмещала в себе как саму академию – научное общество, так и университет и гимназию – образовательные учреждения; финансировалась государством, когда западные академии самостоятельно изыскивали средства на свое содержание, существовали в основном на доходы от издательской деятельности. В это время из-за плохого урожая в стране свирепствовал голод, что не мешало царю тратить государственные средства на распространение просвещения – он полагал, что достижения в науках составят славу России, возможно, даже при его жизни.
Реформы первого русского императора оказались настолько грандиозны и масштабны по охвату, что повлияли на все стороны жизни каждого подданного и государства в целом, если не сразу, то впоследствии. По сути это была революция сверху.
Проблема наследования короны российской империи оставалась открытой, но все говорило в пользу того, что Петр склонялся к мысли оставить ее своей жене Екатерине. При иных вариантах к власти могла придти старая боярская знать, лишить высоких постов худородных сподвижников царя и свести на нет все его преобразования. Большими способностями государственного деятеля неграмотная супруга императора не обладала, но опираясь на присущий ей здравый смысл и ближайшее окружение Петра, которое, как и Екатерина, было кровно заинтересовано в сохранении новых порядков, составившие их счастливую судьбу, она вполне могла удержать заданный курс государственного корабля. Большое значение имела ее популярность в армии – опоре трона. Екатерина сопровождала царя в военных компаниях, стойко переносила все тяготы и лишения, лично разливала водку солдатам.
Петр решил короновать супругу. Это еще не означало, что он объявлял ее своей преемницей, но титул императрицы давал Екатерине определенные права на российскую корону и косвенно свидетельствовал о намерениях государя оставить ей трон. Императора не смущало отсутствие в России устоявшейся традиции помазания божьего на царство жен государей [107]. В манифесте он объявил, что следует обычаю православных императоров Византийской империи, наследниками которой считали себя русские великие князья и цари.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу