Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

Андрей сел сбоку. Ее ситцевое платье в синюю редкую горошину, тесноватое вверху. оттопырилось, обнажив груди. "Не здря тебя и дразнят "сисястая", - отводя взгляд, подумал он.

- Ты, Варвара, со всеми так или токо по знакомству? - упрекнул недовольно.

- Ты о чем? - не поняла та.

- Сиськами своими светишь, вот о чем!

Приподняв голову, она зыркнула в пазуху, придавила выкат.

- Извини... Не до того мне. Да и не боюсь я тебя.

- Это как же понимать? - набычился он.

- А так, что чужого я и на десять метров к себе не подпустила бы, запорошись хоть оба глаза.

- Спасибо за доверие... Но все одно совесть надо иметь!

- А иди ты, моралист несчастный!..

Андрей не стал отвечать на грубость, лег и занялся своими мыслями. Какое это чудо - летняя кубанская степь! Что за прелесть так вот лежать в высокой траве, среди цветов и яркой зелени, полной грудью вдыхать аромат, закрыв глаза, слушать его музыку! Ни забот тебе, ни хлопот, ни уроков вольный, как птица. Вот ежли б еще не война. По бате соскучился. Давно не было и писем. Где он зараз, что в эти минуты делает? А может, уже и в живых нет, как у Сломовых, недавно получивших похоронку. Проклятые фрицы! А поговаривают, что могут и сюда достать, - что тогда с нами будет? . .

- Андрик, ты на меня обиделся? - подала голос Варька.

- Врач на больных не обижается.

- У меня раз такое уже было. Так мама языком. Сразу и нашла.

- Давай попробую и я... - Лег наискосок, опираясь на локти и стараясь не налегать на "сиськи". - Начнем с верхнего века, подержи-ка за ресничку... Локоть чуть в сторонку, мешает. - Поелозил кончиком языка, слеза оказалась соленоватой, сплюнул. - Кажись, что-то есть!

Со второго захода, не языком, а губой явственно ощутил нечто острое. Присмотрелся - крохотная светлая песчинка.

- Вот она, твоя мучительница, полюбуйся.

Но та и смотреть не стала, вытерла слезы, поморгала, села.

- Вроде полегчало. Большое тебе спасибо, Андрик! Хочешь, поцелую за это.

- Чево-о? - отверг он предложение. - Иди вон с Лехой целуйся!

- На гада он мне сдался! - с раздражением, какого он за нею и не подозревал, отмежевалась она. - Я его презираю и ненавижу!

- А он хвалился, что ты с ним свиданировала.

- Брешет, как собака, гад одноглазый.

- Что-то ж было, раз такая на него злая, - добивался он.

- Токо не то, о чем он трепится.

- Что же, ежли не секрет?

Она помедлила, затем решительно подняла глаза:

- А было то, что пристал он ко мне в балке, затащил в вербы, повалил... Думал, осилит, но я как сцапала за... . за одно больное место, он аж взвыл. Теперь и десятому закажет!

- Почему ж ты мне не сказала об этом сразу?

- Ничего б ты ему не сделал, он знаешь, какой сильный!..

- Зато Ванько за тебя голову б ему открутил!

- Ваня? - пристально посмотрела соседу в глаза. - Думаешь, стал бы из-за меня? . .

- А то нет? Ты ж ему здорово нравишься!

- Так я тебе и поверила! Он и разговаривать-то со мной избегает.

- Заячьей крови много, токо и всего.

- Это у него-то? Брешешь ты все!...

- Честное благородное, раз уж на то пошло. Я давно хотел сказать тебе об этом, но считал, что у вас с Лехой и правда что-то есть. Да и он не разрешал: я, говорит, должен сам все выяснить. И все не решался, для него услышать "нет" - так и жить не стоит.

Андрей не ожидал, что его сообщение так преобразит соседку: щеки ее стали вдруг пунцовыми, лицо расцвело в счастливой улыбке; желая скрыть охватившую ее радость, она в смущении отвернулась, затем вскочила, чтобы убежать, но прежде призналась:

- Скажи ему, что он дурачок - я уже год, как его лю... как он мне нравится больше всех на свете! - И вдруг испуганно: - Ой, Андрик, Свинью прозевали!

Схватив киек, вскочил и он. Свинья, нагнув голову, малой рысью бежала в сторону хутора.

- Ты куд-да, зараза?! - крикнул он и помахал "угощением"; беглянка остановилась, повернула морду, тряхнула рогами - с досады, а может, вспомнила, чем это кончается - и потрусила к стаду, все еще отдыхавшему...

Этот недавний эпизод был еще так памятен! И Андрей не мог смириться с жестоким фактом, что сегодня соседки уже нет в живых...

Покойников, всех троих, положили рядом во дворе осиротевшего дома. Перед этим старухи совершили обряд, как того требует обычай: обмыли, одели в чистое, попричитали. Сейчас - а дело близилось уже к полуночи - они сидели на лавке рядом, о чем-то вполголоса переговариваясь; продежурят так всю ночь.

Женщины помоложе гурьбой стояли поодаль. Делились новостями, которых было немало. Менее четырех часов пробыли на хуторе супостаты, а сколько всего натворили!.. Перестреляли половину кур, выпили "яйки" и "млеко", подгребли все, что нашли из съестного, бесчинствовали.