Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

- Вобще - Андрей. А вас?

- Зови пока что Ольгой Готлобовной, - улыбнулась та.

- А почему "пока"?

- Будешь моим зятем - глядишь, как-то по-другому станешь звать. Заметив его смущение, поправилась: - Я, конечно, пошутила, извини.

- Ольга Готлобовна, а почему фрицы драпанули? - оправившись от смущения, спросил он.

- Они, детка, не драпанули... Это был всего лишь передовой отряд.

- А когда нагрянут остальные?

- А может завтра, а может, аж послезавтра, - дала она понять, что он явно злоупотребляет буквой "а". -Я как-то забыла спросить, а они доложить мне об этом не додумались. Для тебя это важно?

- Подольше б их, гадов, не было!

Вышла Марта, неся клетчатую рубашку, пузырек с йодом и клочок ваты.

- Ну-ка, покажи свое ухо, черномазый... Крепко он тебя оттрепал. Но ничего, до свадьбы заживет!

- Будем надеяться, что намного раньше, - заметила дочь и перевела разговор на другое: - Мама, как тебе показались непрошенные гости - не страшно было?

- Как показались? - спокойно переспросила она, занявшись Андреем. - На мой взгляд, они излишне грубоваты, даже циничны, нагловаты, самоуверенны... Да это и понятно: не с визитом вежливости пожаловали. - Она вздохнула. - А что до страха, то разве что из-за вас, и то поначалу.

- Этот ихний старшой - он про меня спрашивал?

- Интересовался... . Ты ему палец, что ли, повредил; грозился пристрелить. Но я сказала, что вы убежали в подсолнухи, где вас разве что с собаками разыщешь.

- Я, конешно, придал вам хлопот... Извините. Не думал, что так обернется.

- Он, мама, нашего петушка от явной смерти спас, - похвалилась Марта.

- Да? Каким же образом?

- Этот черт хотел и его подстрелить, а Андрей запустил в него из рогатки - в петуха, конечно, - тот и убежал. Этим, кстати, себя и обнаружил

- Скорее, некстати. Поступок, конечно, благородный, но не стоило так рисковать из-за птицы, - не одобрила и она.

- Мама, можно, мы сейчас же и отправимся к Александру Сергеевичу? А то он там волнуется! И голодный.

- Сперва покормлю вас - и бегите. Сними-ка свою окровавленную, надень рудикову, - предложила Андрею.

- Мне нужно домой наведаться, - сказал он, сняв рубашку. - Мама, небось, переживает за меня, а у нее больное сердце. Там и подкреплюсь,

Солнце близилось к полудню, набирала силу жара. Череду пастухи - ими сегодня были женщины - обеспокоенные случившимся, тронули с пастбища раньше обычного, и она уже шла по хутору. Впереди всех трусцой бежала корова по кличке Свинья (прозванная так ребятами за исключительно "ехидный характер") она спешила укрыться - от мух и оводов в прохладном хлеву. Ей, однако, пришлось перейти на шаг почти у родного подворья: в идущем спереди мальчугане узнала одного из тех, кто частенько "угощал" по рогам. Это был Борис.

- Привет, Шенкобрысь, ты откуда чешешь? - остановил его Андрей.

- От Веры-Мегеры, а ты? - обменялись рукопожатием.

- Мать мою, случаем, не видел? - Он подумал, что если дома все в порядке, то попросит приятеля вернуться и сообщить ей, мол, "с ним все благополучно". А сам вернется, давно ведь должны быть на островке.

- Токо сичас видел. Правда, издаля, - сообщил Борис. - А ты разве еще дома не был?

- Ты, как всегда, догадлив...

- И ничего не знаешь? - удивился тот.

- А что я должен, по-твоему, знать?

- Так ведь соседку ж твою эти гады убили!..

- Какую соседку, ты че буровишь!..

- Да теть Шуру Сломову! Своими глазами видел...

- Как, за что?

- За Варьку заступалась. Ну, и...

- За Варьку? Говори толком, что ты цедишь по слову! - волнуясь, потребовал сосед Сломовых.

- Да язык не поворачивается говорить такое... Придешь - сам узнаешь. А я спешу - не знаю еще, как там мои.

- Я проходил мимо, видел и мать, и Степашку: живы и здоровы. Давай расскажи, раз видел собственными глазами, - настоял Андрей.

- Ну... - начал тот неохотно, издалека. - Я как раз был у Веры, помогал резать яблоки на сушку, когда нагрянули эти выродки... - Они не спеша двинулись в сторону борисова подворья. - Как токо заслышали стрельбу, сразу за пацанов - и на огород в кукурузу. При-таились, слушаем, что происходит на хуторе. Сперва все было тихо потом пошла стрельба. Одиночная, но перед этим несколько раз вроде как из тяжелого пулемета. Причем, на моем краю. Неужли, думаем, расстреливают людей? Говорю Вере: сбегаю домой, узнаю, как там мои может, уже и в живых нет. Она боится оставаться одна (теть Лиза куда-то отлучилась), но отпустила. Ну, крадусь, значит, огородами, чтоб не попасться им на глаза. Токо из вашей кукурузы нырнул в сломовские подсолнухи, слышу, кто-то визжит. Варька, что ли, думаю... Завернул в ихний сад, добегаю до краю - так и есть: два здоровенных лба волокут ее к ореху, что возле колодезя. У переднего в руке железный автомат, с длинным та-ким рожком. Я сперва подумал, что расстреливать, но потом дошло... Она, конешно, вырывается, визжит, как резаная, отбивается ногами, пытается укусить... А этот, ж-жупел, который второй-то, накрутил косу на руку, оттягивает ей голову назад, а у самого, козла, пасть нараспашку - ему, скоту, смешно... А у меня - ну ничего в руках. Что делать? Я - к вам во двор, думал, найду тебя, что-нибудь придумаем; а там тожеть фрицы и больше никого.