Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

- Оце будэ баба так баба! - раздались восхищенные голоса.

- Баба-великан!

- От бы нам таку сробыть!

- Поможете делать - считайте, что она ваша, - пообещал Ванько.

- Поможем! А шо нада делать? - хором согласились дети.

- Тебя как звать? - посмотрел он на озорного, все еще веснущатого, в облезлом треухе, мокрого с ног до головы сорванца.

- Митя, - представился тот.

- А меня Гриша! А меня Витя! А меня Шурик! - наперебой сообщили свои имена желающие помогать.

- Прекрасно! Витя и Митя - вы скатаете правую руку. Гриша и Шурик - вы займитесь левой. Чтоб были вот такой толщины и одинаковые. Ты - тоже Витя? Сбегай к плетню и принеси два прута: воткнем, чтоб руки не отваливались. За дело!

Через короткое время на пустыре возвышался почти двухметровый толстяк-снеговик. с глазами, носом, ртом и даже с пальцами на растопыренных руках. К восторгу всех создателей.

- Братва, а кто из вас знает, где живут Сергиенковы? - поинтересовался на всякий случай главный скульптор.

- Я! - вызвался один из Вить. - Вин живэ коло нас.

- Кто - вин? - не понял Ванько.

- Дедушка Михей.

- А разве баба Мотя... она уже там не живет?

- Так вона ж вмэрла, ты шо, нэ знаешь?

- И он теперь живет один, дедушка Михей? - допытывался Ванько.

- Чичас з ным отой, як его... О-он ихняя хата, - показал малец и с полдороги припустился назад, к снеговику.

Двор Сергиенковых выглядел запущенно и неуютно, даже прихорошенный снежным покрывалом. Стены хатенки облуплены, ставни некрашены, окна наполовину "застеклены" фанерками. Если б не дымок из трубы да не свежий след от порога до сарая, можно бы подумать, что подворье давным-давно нежилое.

На зов и стук откликнулись не сразу. Лишь после настойчивого - в фанерку окна - за дверью послышалась возня, звякнуло по меньшей мере два крючка и в притворе показалось тронутое оспой лицо, которое хмуро осведомилось:

- Чиво надо?

- Надо Степу Голопупенка. - Ванько узнал товарища по несчастью и ждал, улыбаясь, приглашения войти.

- Ваня, ты?! Заходи! Как же ты меня нашел?

- Было б желание! - Гость несильно пожал протянутую руку. - Язык ведь до Киева доводит.

Прошли в хату. Сквозь окошко в два стекла (фанерки не в счет) в комнату проникал сумеречный свет, позволявший, впрочем, разглядеть отсутствие должного порядка и здесь. Но было тепло: в печи весело потрескивали дрова. Отблески пламени падали на дощатый стол с немудрящей утварью - ведром с водой, ковшиком и другой мелкой посудой.

- Один хозяинуешь? - спросил Ванько, не найдя взглядом деда.

- С дедушкой. Но он почти не слазит с печи. Садись вот сюда, к огню, указал Степан на примитивный табурет о трех ножках врастопырку и вогнутым сидением из войлока; сам устроился на чурке рядом.

- У тебя что, родных больше никого нет?

- Почему? Мама и сестренка. Я, вобще-то, живу не здесь.

- Отчего ж не заберете к себе деда?

- Пока переходить не соглашается. Мы бабушку недавно похоронили, еще и сорока дней не прошло. Помянем - тогда. Но ты не думай, я все время при нем!

- Ты с кем там, внучок, разговариваешь? - донесся с печи скрипучий старческий голос.

- Это, деда, ко мне товарищ пришел в гости. - Внук поднялся и подошел ближе. - Вам ничего не нужно?

- Нет, не нужно... Слышу - незнакомый голос, вот и спросил.

- Я думал, больше не придется с тобой свидеться, - вернулся на свой чурбак Степа. - Жалел, что не удастся поблагодарить за находчивость и смелость. Если б не ты - не знаю, чем бы все кончилось... Ты-то какими судьбами попал к нам тогда в компанию?

- Понимаешь, днем раньше что-то приключилось с нашим товарищем. Он ушел в станицу к знакомой девочке поздравить с днем рождения. Обещал к вечеру вернуться. Не пришел. А парень он не из таких, что пообещает и не сделает. Особенно мать переживала. Чует, говорила, мое сердце: что-то с ним случилось... С сердцем у ней неважно, волноваться нельзя. Я собрался - и в станицу, - неспеша, обстоятельно стал рассказывать Ванько. - Адреса именинницы еще не знал. Решил пройти к комендатуре, где работает ее мать...

- Да ты что! - перебил Степан, нахмурившись. - Он что, дружил с дочкой фрицевской прислужницы?

- Видишь ли, они подружились, когда мать еще не работала у немцев, пояснил Ванько. - И тогда они жили у нас на хуторе. Вобщем, я держался около входа, хотел дождаться, пока Ольга Готлобовна зачем-либо выйдет. Поскубался с одним придурком-полицаем. За это и задержали.

- Понятно... Наверно, в тот же день и я чуть не влип в одну историю, вспомнил собеседник. - Твоего товарища звали, случаем, не Андрей?