Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

- Скажите, господин Безе - только правду, прошу вас! - вчера... не была ли осуществлена акция по набору детей? - с трудом овладев собой, она буквально впилась в него взглядом.

Безе достал сигарету, неспешно прикурил от зажигалки.

- Да, это так, фрау Ольга... Но я не допускаю, что и ваша дочь могла клюнуть на этот мой мыльно-спичечный крючок. Дело в том...

- 0 господи! - не стала она дослушивать рассуждения коменданта. Эшелон уже ушел?

- Насколько мне известно, да.

- Ради всего святого, сделайте что-нибудь! - взмолилась она. - У вас ведь тоже есть дети, поставьте себя на мое место...

- Сожалею, что так вышло, весьма сожалею, - не дал он ей договорить. Постараюсь вам помочь, фрау Ольга... Не медля свяжусь по телефону, прикажу снять ваших ребят и доставить обратно. Думаю, они не успели отъехать слишком далеко.

- Пожалуйста, господин Безе! Буду век за вас бога молить!

Комендант достал записную книжку:

- Назовите их данные.

- Марта Цегеле. А имя мальчика - Андрей. Андрей Гончаров, - вспомнила она и фамилию.

- Займетесь текущими делами с господином Пфердом. - Положив записную в карман, Безе поднялся из-за стола. - Дам ему распоряжения и сразу же еду хлопотать по вашему делу. Можете на меня положиться. Но: если ваши ребята действительно окажутся в числе набранных нами.

За, в общем-то, непродолжительное время работы под началом этого гестаповца Ольга Готлобовна достаточно хорошо узнала натуру Безе: безжалостен, лицемерен. Ей страстно хотелось надеяться на благополучный исход (отпали всякие сомнения, что дети стали жертвой облавы), однако, услышав это его "но", поняла: палец об палец не ударит, чтобы помочь ее материнскому горю, отделается лживыми заверениями...

Ах, если б знать, если б предвидеть!.. Зачем, господи, согласилась на эту, такую опасную, такую рискованную работу!.. - уже в который раз корила себя, горько сетовала. Но ведь и не неволили, - оправдывалась сама перед собой. Предупреждали: случиться может всякое, даже самое худшее. После долгих и глубоких раздумий дала согласие. Сообразуясь с долгом перед Родиной и необходимостью борьбы с чумой века - фашизмом. Значит, нужно крепиться, взять себя в кулак. И все стерпеть ради миллионов людей - не только советских, но и обманутого, оболваненного народа самой Германии, с которым она как-никак одной крови.

А может - теплилась и такая, пусть - маленькая, надежда - даст бог, партизаны проявят оперативность, сумеют спасти детей от неминуемой гибели. Ведь сведения об эшелоне уже ушли по цепочке...

В кабинет, где все еще подавленная, разбитая горем, сидела Ольга Готлобовна, вошел помощник коменданта, офицер баскетбольного роста, тощий, словно жердь, с повязкой на левом глазу и вытянутым, как лошадиная морда, лицом.

- Мне поручено допросить с вами двух недочеловеков, - сообщил он, не взглянув на нее и даже не поздоровавшись; кроме арийского гонора, в голосе сквозила еще и явная досада. - Необходимо установить, не связаны ли они с каким-нибудь бандформированием.

Вести допрос с этим садистом уже доводилось, и она знала: издевательства над арестованными, их муки доставляют ему пьянящее наслаждение. Возможно, еще и оттого, что один из истязуемых им лично ухитрился лишить его левого глаза. Поэтому попросила:

- Только, ради бога, без жестокостей!..

- Пора бы уже и привыкнуть! - упрекнул Пферд.

- Боюсь, я никогда не смогу привыкнуть к людским страданиям. А сегодня у меня и самой горе, нервы на пределе - не выдержу...

- Да, я в курсе дела. Весьма вам сочувствую. Хорошо, обойдемся без крайних мер. Пройдемте в мой кабинет.

Явившемуся на вызов дюжему адъютанту - он же подручный, специалист по истязаниям - Пферд приказал доставить арестованного за убийство полицая. Им оказался тщедушный мужичонка лет за сорок. Короткие пепельные волосы в нескольких местах склеены кровоподтеками, лицо в синяках, руки связаны назад. Обреченно-равнодушным взглядом окинул он обстановку, скользнул по стоящей у стола женщине, задержался на черной повязке гитлеровца, на его набрякшей гармошке под льдинкой правого глаза. Тот с минуту его разглядывал, словно хотел запомнить надолго, затем стал говорить, не глядя на переводчицу.

- Вы обвиняетесь в убийстве полицейского, - перевела Ольга Готлобовна. - Тем не менее, вам обещают сохранить жизнь, если сознаетесь, по чьему заданию совершено это преступление.

- Нихто мени не давав ниякого задания, - спокойно ответил арестованный. - А убыв я его згарячу, бо полицай чуть не покалечив мою дочку, - сказал с ударением на "у". - Знаю, шо вынуватый, и готовый ответить за ето спольна... Токо... - тут его голос дрогнул, стал просящим, - пожалуста, хай отпустять дивчину - она ни в чому не повынна!