Алексей Толстой - Царь Федор Иоаннович

(К Годунову.) Не в первый раз, боярин, хитрой речью Обходишь ты противников своих. Какой залог нам дашь ты, что не хочешь Нас усыпить, чтоб тем вернее после Погибель нашу уготовить?

Г о д у н о в

Князь, Залогом вам мое да будет слово И вместе с ним ручательство царя.

Ф е д о р Да, да, князья, я за него ручаюсь!

Кн. И в а н П е т р о в и ч Какая участь ожидает тех, Которые, защите нашей веря, К нам мыслили?

Г о д у н о в

Их ни единый волос Не упадет, и ни единым пальцем Не тронут их.

Кн. И в а н П е т р о в и ч

И будешь ты на том Крест целовать пред государем?

Г о д у н о в

Буду!

Кн. И в а н П е т р о в и ч

(к боярам, пришедшим с ним) Как мыслите?

Б о я р е

На что согласен ты, Мы все согласны!

Кн. И в а н П е т р о в и ч

(к Годунову)

Вот моя рука!

Ф е д о р Друзья мои! Спасибо вам, спасибо! Аринушка, вот это в целой жизни Мой лучший день! Владыко Дионисий, Крест им скорее! Крест!

Дионисий берет со стола крест и подает сперва

Шуйскому, потом Годунову.

Кн. И в а н П е т р о в и ч

Клянусь отныне Не враждовать ни мыслию, ни делом К великому боярину, к Борису Феодорычу Годунову; в том же Я за себя, и за своих за братьев, И за сторонников за наших всех, За всех бояр и всех людей торговых Целую крест спасителя Христа! (Прикладывается ко кресту.)

Г о д у н о в Целую крест, что с Шуйскими отныне Мне пребывать в согласье и в любви, Без их совета никакого дела Не начинать, сторонникам же их: Князьям, боярам и торговым людям Ничем не мстить за прежние вины! (Прикладывается ко кресту.)

Ф е д о р Вот это так! Вот это значит: прямо Писание исполнить! Обнимитесь! Вот так! Ну, что? Ведь легче стало? Легче? Не правда ли?

К р и к и н а п л о щ а д и.

О чем они кричат?

Кн. И в а н П е т р о в и ч Должно быть, царь, хотелось бы узнать им, Чем кончилась сегодня наша встреча С боярином. Дозволь, я выйду к ним.

Ф е д о р Нет, нет, останься! Сами пусть они Сюда придут. Пусть умилятся, глядя На ваше примиренье!

(К Клешнину.)

Выдь, Петрович, Выдь на крыльцо и приведи их!

К л е ш н и н

Всех? Да их, я чай, там сотен будет с двадцать, Аршинников!

Ф е д о р

Зачем же всех? Зачем? Пусть выборных пришлют!

Клешнин уходит.

Я с ними, шурин, И не охотник, правда, говорить, Когда они обступят вдруг меня На выходе, кто с жалобой, кто с просьбой, И стукотня такая в голове От них пойдет, как словно тулумбасы В ней загремят; терпеть я не могу! Стоишь и смотришь и не знаешь ровно, Что отвечать? Но здесь другое дело, Я рад их видеть!

Г о д у н о в

Государь, боюсь, Тебе их вздорных жалоб не избыть; Народ докучлив. Лучше прикажи мне, Я выйду к ним!

К л е ш н и н

(возвращаясь)

Царь! Выборные люди! От всех купцов, лабазников,качей, И шорников, и мясников, которых Привел с собой князь Шуйский! Вот они!

В ы б о р н ы е (входят и становятся на колени) Царь-государь! Спаси тебя господь, Что светлые свои повидеть очи Ты нас пожаловал!

Ф е д о р

Вставайте, люди! Я рад вас видеть. Я послал за вами, Чтоб вам сказать,- да что ж вы не встаете? Я осерчаю! Выборные встают, исключая одного старика.

Что же ты, старик? Что ж не встаешь?

С т а р и к

И рад бы, государь, Да не смогу! Вишь, на колени стать-то Оно кой-как и удалось, а вот Подняться-то не хватит силы! Больно Уж древен стал я, государь!

Ф е д о р

(к другим)

Возьмите ж Его под руки, люди! Двое купцов поднимают старика.

Ну, вот так! Ты, дедушка, себя не утрудил ли? Кто ты?

С т а р и к

Богдан Семенов Курюков, Московский гость!

Ф е д о р

Который год тебе?

К у р ю к о в Да будет за сто, государь! При бабке Я при твоей, при матушке Олене Васильевне, уж денежником был, Чеканил деньги по ее указу Копейные, на коих ноне князь Великий знатен с копием в руке; Оттоль они и стали называться Копейными. Так я-то, государь, В ту пору их чеканил. Лет мне будет, Пожалуй, за сто!

Ф е д о р

Дедушка, да ты Шатаешься! Бояре, вы б ему Столец подставили!

К у р ю к о в

Помилуй, царь! Как при твоей мне милости сидеть!

Ф е д о р Да ты ведь больно стар, ведь ты, я чаю, Уж много видел на своем веку?

К у р ю к о в Как, батюшка, не видеть! Всяко видел! Блаженной памяти Василья помню Иваныча, когда свою супругу Он, Соломонью Юрьевну, постриг, Неплодья ради, бабку же твою, Олену-то Васильевну, поял. Тогда народ, вишь, надво разделился, Кто, вишь, стоял за бабку за твою, Кто за княгиню был за Соломонью. А в те поры и меж бояр разрухи Великие чинились; в малолетство Родителя, вишь, твоего, Ивана Васильича, тягались до зареза Князья Овчины с Шуйскими-князьями, А из-за них и весь московский люд. А наш-то род всегда стоял за Шуйских, Уж так у нас от предков повелось. Бывало, слышишь: бьют в набат у Спаса Вставай, купцы! Вали к одной за Шуйских! Тут поскорее лавку на запор, Кафтан долой, захватишь что попало, Что бог послал, рогатину ль, топор ли, Бежишь на площадь, ан уж там и валка; Одни горланят: "Телепня-Овчину!" Другие: "Шуйских!"- и пошла катать!