Леонид Млечин - Великая война не окончена. Итоги Первой Мировой

Гаврило Принцип удостоился памятника в родных краях, хотя от дома, где он вырос, ничего не осталось. Говорят, дом взорвали партизаны во время Второй мировой. А в 1995 году, во время югославской войны, весь город был почти полностью уничтожен. Воевали соседи. Улица на улицу, дом на дом, этаж на этаж. Дрались жестоко, обезумев от пролитой крови. Теперь они сидят в уличных кафе или на скамейках, бесцельно бродят по разрушенному городу. Хорваты в своей части города, мусульмане в своей, сербы в своей. Они предпочитают не встречаться. Все хотят жить отдельно. И у всех своя правда: у сербов, у хорватов и у босняков.

А в столице, в Сараеве, живет внучатый племянник убийцы эрцгерцога. Его тоже зовут Гаврило Принцип. Он восхищается знаменитым предком:

– Неужели теперь, когда единой Югославии больше нет, мы должны считать его террористом?

Боснийские сербы не хотят говорить о том, что их соотечественник разжег мировой пожар. Ощущают себя жертвой заговора темных сил. Почитают Принципа как борца за национальную идею. В сотую годовщину убийства эрцгерцога и его жены, 28 июня 2014 года, руководители боснийских сербов открыли в сербском районе Сараева памятник Гавриле Принципу. В одном из кафе по соседству можно увидеть его большой портрет. И прочитать его грозное предупреждение: «Наши тени пройдут по Вене».

Балканы за последнее тысячелетие жили в мире не больше ста лет.

Что касается Австро-Венгрии, которая решила наказать Сербию, то она просто исчезла с политической карты мира.

Австро-Венгрия начала разваливаться еще до Первой мировой войны. Поляки, чехи, сербы – все желали иметь собственное государство. Вена постепенно уступала, сохраняя только фасад империи.

– Моя задача, – сказал император Франц-Иосиф I одному американскому гостю накануне войны, – состоит в том, чтобы оберегать мой народ от политиков.

Император не доверял политикам, потому что главную опасность для Австро-Венгрии представлял национализм.

4 ноября 1916 года Франц-Иосиф I подписал рескрипт об образовании самостоятельного Польского королевства и о самоуправлении Галиции – в надежде привлечь к себе симпатии поляков и галичан, то есть западных украинцев. Но было поздно.

На третий год войны полмиллиона солдат Австро-Венгерской армии попали в плен, миллион погиб или пропал без вести. Презрение правящего слоя к своим солдатам обрекло австро-венгерскую армию на поражение. Солдаты вели себя как герой романа Ярослава Гашека бравый Швейк: с нарочитой готовностью бросались исполнять любое приказание, а на самом деле ничего не делали и совершенно не хотели воевать.

Империя голодала.

«По примеру Германии в Австрии введена хлебная карта, причем на каждого жителя приходится в неделю 1960 граммов хлеба или 1400 граммов муки, – сообщало в МИД российское представительство в Берне. – Цифра эта совершенно теоретическая, ибо в большинстве случаев булочники не имели необходимого количества хлеба.

Цены на мясо совершенно недоступны, а сало почти что отсутствует. Правительство с июля 1915 года ввело два дня – вторник и пятницу, когда запрещена продажа и подача в ресторанах мясных продуктов. С молоком дело обстоит еще хуже. Большинство коров побито для мяса. В Вене подача молока и сливок во всех кофейнях и ресторанах запрещена. Для новорожденных детей не хватает молока».

У единой Австро-Венгрии не осталось ни одного шанса, когда Франц-Иосиф I, символ империи, умер поздно вечером 21 ноября 1916 года. Имперская эпоха закончилась.

Право наследовать трон после убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда перешло к его племяннику Карлу, малоизвестному в стране. Он еще осенью 1911 года женился на Зите Бурбон-Пармской. У них в ноябре 1912 года появился первенец – Отто фон Габсбург, он стал кронпринцем. Всего Зита родила восьмерых детей.

Сразу после смерти дяди, 21 ноября, Карл I объявил себя императором. Вступая на престол 30 декабря, он возложил на себя две короны: австрийскую и венгерскую. Но последний император Австрии и король Венгрии Карл I уже мало что мог изменить. Спасти Австро-Венгрию могла только победа в войне. А поражение нанесло ей последний удар.

– Мы были обречены на смерть, – говорил министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Отокар Чернин, – и мы могли выбрать, как мы хотим умереть. Мы выбрали самый ужасный путь.

Карл был нерешителен, хотя и пытался спасти империю.

«Если монархи Центральной Европы, – предсказывал граф Отокар Чернин, – не заключат мир в ближайшие несколько месяцев, народы сделают это сами и без них».