Вот что однажды сказал соловью пестрогласному ястреб,
Когти вонзивши в него и неся его в тучах высоких.
Жалко пищал соловей, пронзенный кривыми когтями,
Тот же властительно с речью такою к нему обратился:
«Что ты, несчастный, пищишь? Ведь намного тебя я сильнее!
Как ты ни пой, а тебя унесу я, куда мне угодно,
И пообедать могу я тобой, и пустить на свободу.
Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим:
Не победит он его — к униженью лишь горе прибавит!»
Вот что стремительный ястреб сказал, длиннокрылая птица.
Слушайся голоса правды, о Перс, и гордости бойся!
Гибельна гордость для малых людей.
Заметим, насколько этот совет (данный хотя бы и в виде басни) отличается от представления, каким должен вырасти ребенок, которое Гомер вложил в уста Гектора, одного из героев «Илиады». Вот что говорит Гектор, взяв на руки маленького сына:
Зевс и бессмертные боги! о, сотворите, да будет
Сей мой возлюбленный сын, как и я, знаменит среди граждан;
Так же и силою крепок, и в Трое да царствует мощно.
Пусть о нем некогда скажут, из боя идущего видя:
Он и отца превосходит! И пусть он с кровавой корыстью
Входит, врагов сокрушитель, и радует матери сердце!
В общем, что дозволено «ястребу» Гектору, то смертельно для простого юноши Перса, которому внушается, что наилучшее качество человека, конечно же, не гордость, а трудолюбие.
Тут не важно, что гордый своей знаменитостью «среди граждан» Гектор в конце концов находит погибель, — ведь «вития и делатель дел знаменитых» Ахиллес убивает его вовсе не потому, что таково наказание, назначенное Гектору за надменность и отсутствие кротости. И кстати, по части «кровавой корысти» Ахиллес выглядит ничуть не лучше Гектора, но это не мешает ему обрести статус едва ли не самого почитаемого из античных героев.
Впрочем, в утешение брату Гесиод прибавляет:
Правды же путь неизменен, куда бы ее ни старались
Неправосудьем своим своротить дароядные люди.
С плачем вослед им обходит она города и жилища,
Мраком туманным одевшись, и беды на тех посылает,
Кто ее гонит и суд над людьми сотворяет неправый.
Таким образом, справедливость вроде торжествует, но — «с плачем», «одевшись мраком туманным» и, разумеется, с помощью богов…
Сильные мира эллинского тоже, конечно, напрямую зависят от богов, но при этом выглядят куда как увереннее простых сограждан и предпочитают не ждать, пока правда доберется до них своим извилистым путем, а вершат суд самолично. Сначала Патрокл над Клитомимом, затем Гектор над Патроклом, потом Ахиллес над Гектором…
Впрочем, есть важное обстоятельство, возвышающее древнегреческих героев. Все они готовы пожертвовать жизнью во имя некоего высшего идеала. Более того, они порой идут на подвиг, зная, что вслед за победой и обретенной славой по воле неумолимого рока явится смерть. Но все равно идут — потому что иначе их жизнь потеряет смысл, поскольку вся она есть постоянное приготовление к этому подвигу. Тот же Ахиллес знает, что победа над Гектором приведет к гибели его самого, но не испытывает даже и тени сомнения, как поступить. Герои древнегреческих мифов и герои Гомера просто-таки обязаны побеждать. Счастье для них заключается в обладании первенством — всегда и во всем, и поэтому ради победы порой применяются способы весьма сомнительные. Одиссей проявляет замечательную изворотливость и врет напропалую, однако не перестает быть почитаемым героем, ибо в конце концов оказывается победителем. И совсем не случайно у греков бытовало понятие «арете» или «арета», связывающее воедино и добродетель, и физическое совершенство, и превосходство, и непобедимую силу, а в раннем своем значении восходящее к достижению цели — и не важно, какими средствами. Кстати сказать, это же имя — Арета — носила древнегреческая богиня доблести и мужества.
Из всего этого следует, что не все было у эллинов так однозначно и при бесспорном общем посыле их представление о совершенном человеке оставляет почву для толкований.
Тем не менее очевидно, что, с одной стороны, это личность развитая духовно, понимающая общественное благо и готовая ради него к самоограничению и даже к самопожертвованию, а с другой — развитая физически, ибо быть гражданином для эллина означало всегдашнюю готовность превратиться в воина, способного выносить тяготы походного быта и при необходимости с мечом в руках сражаться в общем строю.
Читать дальше