Калоян Манолов - Великие химики. В 2-х т. Т. 2

— Я тоже полечу, — решил Аррениус.

Начались длительные приготовления. Необходима была специальная одежда, аппаратура, ничего нельзя было упустить.

На Шпицберген приехали, согласно договоренности, немного раньше. Вместо предсказанной благоприятной погоды там бушевала буря. Прошло две недели, а направление ветра не менялось.

— Надо отложить полет, — советовал Аррениус. — Даже если направление ветра изменится, этот полет сейчас просто самоубийство, приближается период штормов.

— Как мне кажется, он уже наступил, — добавил Стриндберг. — В этом году он начался раньше обычного.

— И что же теперь? Неужели возвращаться?

— Другого выхода нет.

— А я нашел его, — вдруг оживился Аррениус. — Можно ли допустить, чтобы столько трудов и приготовлений пропали даром! Мое предложение — отправимся на север на корабле. Вместо аэростата у нас будет корабль.

…Корабль «Вирго», снаряженный к плаванию в северных широтах, шел к Шпицбергену. Но ему не суждено было достичь щели на этот раз. Непрерывные штормы, движение льдов делали продвижение на север невозможным, наконец, «Вирго» развернулся и взял курс на юг — к родным берегам.

Геофизические и метеорологические исследования не мешали продолжению работ по электролитам. Напротив, круг вопросов в этой области расширялся. Нерешенным оставался вопрос о сильных электролитах, растворы которых не подчинялись закону, установленному для слабых электролитов, даже в сильно разбавленном состоянии. Аррениус не смог использовать это важное наблюдение, чтобы расширить рамки теории электролитической диссоциации и применить ее к сильным электролитам. Теорию сильных электролитов создали намного позже Де-бай [358]и Хюккель [359].

Горячо любивший свою родину, Сванте Аррениус внес немалый вклад в развитие ее экономики. В качестве выдающегося ученого-физика он был включен в комиссию по изучению водных ресурсов страны и созданию сети электростанций, в которых использовалась бы энергия водопадов. Успех использования энергии Ниагарского водопада показал, что и Швеция могла бы перенять этот опыт. Комиссия посетила крупные электростанции в Швейцарии и Италии. В отчетном докладе Аррениус наметил ряд важных мероприятий, которые были постепенно осуществлены — Швеция покрылась сетью электростанций.

Вклад Аррениуса в развитие экономики Швеции окончательно утвердил его признание соотечественниками. В 1898 году на юбилее по случаю 50-летия со дня смерти великого Берцелиуса профессор Клеве выступил с большой речью, в которой, в частности, сказал: «Знамя, которое выпало из рук Берцелиуса после его смерти, сегодня снова поднято другим выдающимся шведским ученым — Аррениусом». Этим заявлением Клеве подчеркнул, что он отныне становится сторонником Аррениуса и целиком признает его теорию электролитической диссоциации. Вскоре было выдвинуто предложение избрать Аррениуса членом Шведской Академии наук, но ученый отказался, так как предлагалось место по отделению химии, а Аррениус хотел сохранить свое место профессора физики. В следующем, 1901 году он был избран членом Академии по отделению физики.

И все-таки самые значительные научные достижения Аррениуса были больше связаны с химией, чем с физикой. Это мнение мировой научной общественности нашло отражение в высокой награде, которой ученый удостоился в 1903 году — Нобелевской премии по химии [360]. До сих пор она была присуждена лишь двум химикам — Вант-Гоффу и Эмилю Фишеру. Аррениус — первый шведский ученый, удостоенный такого высокого отличия! Это был триумф не только самого ученого, но и всей страны. Во всех университетах и научных обществах читались лекции о научных достижениях Аррениуса, его портреты висели на самых видных местах. Швеция гордилась своим великим сыном [361].

А интересы Аррениуса уже обратились к проблемам токсикологии. Он давно, хотя и поверхностно, был знаком с этими вопросами; в частности, немало интересных бесед на эту тему было с профессором физиологии Йенсом Иоганссоном, другом Аррениуса. Свойства ядов, их действие на организм, а также способы их обнаружения и обезвреживания, — таков был круг вопросов, заинтересовавших Аррениуса, особенно после того, как к нему на стажировку приехал Торвальд Мадсен, работавший прежде в Институте токсикологии в Копенгагене. Он приехал в Стокгольм, чтобы провести ряд исследований в области растворов и ознакомиться с точными измерительными методами. Мадсен рассказал Аррениусу о теории Пауля Эрлиха [362], касающейся токсинов и антитоксинов, но Аррениус усомнился в ее справедливости и решил провести ряд опытов, чтобы доказать верность своих взглядов. Часть работ он провел в Копенгагене вместе с Мадсеном. Здесь, в день открытия нового Института токсикологии, Аррениус встретился с Эрлихом. Не зная, в каком направлении ведет свои исследования шведский ученый, Эрлих пригласил его приехать во Франкфурт-на-Майне и провести несколько опытов в своей лаборатории. Аррениус воспользовался приглашением и пробыл там большую часть 1903 и начало 1904 года. Однако вскоре стало ясно, что взгляды Аррениуса противоречат теории Эрлиха. Между двумя учеными возник ожесточенный спор, который с особой силой вспыхнул во время заседания Бунзеновского химического общества в Бонне 24 мая 1904 года. В поддержку Эрлиха выступил Нернст, атмосфера была весьма накаленной. Спор закончился ничем, обе стороны решили, что будущее покажет, кто из них прав.