Калоян Манолов - Великие химики. В 2-х т. Т. 2

1906 год, Гарвард… Последние лекции прославленного ученого. Когда на следующий год Оствальд вернулся в Лейпциг, министерство удовлетворило его просьбу, и он перебрался в Гроссботен. Здесь было все, о чем он мечтал: кабинет, лаборатория, тишина и самое главное — свобода. Теперь Оствальд мог рационально распределить свои силы, а когда уставал — делал передышку. Самым эффективным способом восстановить силы было для него рисование…

…Следующий сюрприз в саду был посвящен как раз живописи.

Оствальд начал рисовать еще ребенком, с течением времени техника совершенствовалась, тоньше становилось ощущение цвета, и рисование для Оствальда стало жизненной потребностью. Одного дня бродяжничества по окрестностям города с мольбертом и красками, одного дня, насыщенного игрой красок, сочетания которых превращались в великолепные пейзажи, было достаточно, чтобы набраться сил на две недели.

— Когда я рисую, то работает лишь одна половина мозга, другая в это время отдыхает.

Постоянным его спутником во время экскурсий была Грета. Она тоже превосходно рисовала и маслом, и акварелью. Страстью отца и дочери были пейзажи. Часто, завороженные волшебными линиями и красками природы, они брали кисти и пытались запечатлеть на полотне ее неповторимую красоту.

В иные дни Оствальд рисовал особенно вдохновенно. Иногда он приносил со своих этюдов по пять, даже по шесть полотен. Каждая новая картина была радостью не только для него, но и для всей семьи. Даже рабочие, которые были заняты хозяйственными делами, старались найти повод, чтобы войти в кабинет и посмотреть картины профессора.

Как ученый, который всю жизнь посвятил определению различных физических и химических величин, Оствальд не мог смириться с тем, что до сих пор не существует даже простейшей меры идентификации цветов. Какова яркость данного цвета? Как определить сам цвет? Известно, что все оттенки можно получить путем комбинации трех цветов — красного, синего и желтого, но как определить, что данный цвет, например, зеленый? Его можно получить из сочетания желтого и синего, получится либо желто-зеленый, либо сине-зеленый. То же самое и с остальными цветами… Вот еще одна неизведанная область. Когда-то Шеврель делал опыты по определению цветов, но они не удовлетворяли ни Оствальда-художника, ни Оствальда-ученого. Поэтому сейчас, на свободе, он решил заняться систематическим исследованием цвета [341].

Его лаборатория теперь походила на пестрый ярмарочный павильон. Тонкие ленты фильтровальной бумаги, пропитанные красителями всех цветов радуги и пронумерованные, сохли на штативах, полках, на рамах дверей и окон. Потом цвет каждой ленты сравнивался с цветом других подобных лент, измерялся фотометром.

…Оствальд сунул руку в карман пиджака и нащупал лежащую там стеклянную пластинку. Шкала яркости, его первый успех. Как много опытов нужно было провести, чтобы добиться первых удовлетворительных результатов. Мел оказался недостаточно белым, выяснилось, что сажи образуют смеси, которые легко расслаиваются. Наиболее совершенным оказался белый цвет сульфата бария, который на шкале яркости соответствовал 100 единицам. Но смеси сульфата бария тоже расслаивались. Многочисленные комбинации привели к литопону и франкфуртскому черному. Смеси этих веществ в различных пропорциях давали разные оттенки. Самый светлый — белый — Оствальд обозначил через а, наиболее темные смеси достигали значения t. Последние буквы алфавита соответствовали черным смесям, которые нельзя различить ни глазом, ни путем фотометрического измерения. Оствальд использовал эти смеси, перемешав их с олифой и превратив, таким образом, в масляные краски, для изготовления «шкалы яркости». Он наносил по одной полоске каждой смеси на стеклянную пластинку, а между полосами оставлял небольшое расстояние. Наложив пластинку на краску, цвет которой нужно было определить, он легко определял, к какой степени яркости ближе этот цвет.

Оствальд на память знал номера различных оттенков. Он мог определить цвет и без помощи шкалы, но эта маленькая стеклянная пластинка, которую он сейчас сжимал в руке, доставляла ему необыкновенное удовольствие. Это было еще одно из его достижений — при помощи шкалы приводился в систему порядок определения цвета. Но ему предстояло еще много работы, он мечтал создать специальную шкалу оттенков красок.

…Поглощенный мыслями о красках, Оствальд и сам не заметил, как очутился на солнечной аллее, обсаженной кактусами. Эти странные колючие растения собирали и как бы впитывали солнечную энергию. Именно здесь, в аллее кактусов, Грета поставила табличку «Техника и промышленность». «Умно придумала, — Оствальд улыбнулся. — С техникой и промышленностью всегда нелегко. Но, несмотря на страшные колючки, и эти чудища иногда цветут, и цветы их обладают чудными красками и ароматом. Да, синтез аммиака, например, оказался таким вот колючим кактусом, зато каталитическое окисление аммиака дало азотную кислоту — разве это не один из самых красивых цветов, которые расцвели в саду химической промышленности?».