Калоян Манолов - Великие химики. В 2-х т. Т. 2

И сама Вена, и ее жители покорили молодых людей, у них появились здесь новые знакомства, новые друзья. Особенно сблизились они с Зденко Скраупом [272], студентом-химиком, который стал их гидом по неповторимо прекрасному городу.

Эмиль интересовался искусством, и братья были частыми посетителями знаменитых венских картинных галерей. Они не упускали случая посетить и оперу. Естественно, средства у друзей были весьма ограничены, поэтому, чтобы сэкономить деньги, им приходилось прибегать к всевозможного рода ухищрениям.

Жизнь в Вене была беззаботной и веселой. Но приближалась осень, и братьям нужно было возвращаться в Эйскирхен. Здесь в семейном кругу они провели еще несколько недель отдыха и в середине октября 1875 года уехали в Мюнхен.

Намерение братьев ехать в Мюнхен вызвало возражения родных — в столице Баварии бушевала эпидемия тифа. Однако Эмиль был непоколебим: исследования фенилгидразина он должен продолжать под руководством профессора Байера, а это возможно лишь в мюнхенской лаборатории. Отец, давно отказавшийся от мысли сделать из сына коммерсанта, смирился.

— Ты уже взрослый и можешь сам решать, что тебе делать. Я позаботился о тебе, выполнил свой отцовский долг: в банке па твой счет положена такая же сумма, какую я дал в приданое твоим сестрам. Распоряжайся ею, как считаешь нужным.

— Спасибо, отец. Ты ведь знаешь, что для меня это очень острый вопрос. Пусть деньги пока останутся у тебя. Думаю, что я смогу жить на проценты. В Мюнхене я намереваюсь посвятить все свое время исследовательской работе в лаборатории профессора Байера. Плата за место в лаборатории невелика, денег должно хватить. Хочу тебе сказать, что синтез фенилгидразина — очень важное открытие, и мы ожидаем получить интересные результаты.

— Я ничего не смыслю в химии и не представляю себе, какую пользу принесет это открытие, но если ты считаешь, что это так важно, — действуй!

Условия работы в Мюнхене были отличными. К приезду профессора Байера лаборатория была переоборудована, сооружены новые печи с улучшенной вентиляцией, началось строительство нового здания Химического института. В лаборатории органической химии сначала работали только братья Фишеры, но вскоре появились и другие практиканты. Один из них — Теодор Куртиус, защитивший в Бонне докторскую диссертацию, захотел продолжать исследовательскую работу под руководством профессора Байера. Эмиль подружился с ним.

— Не могу понять, как вы могли столько времени потерять на анализы синтезированных вами соединений? — удивлялся Эмиль.

— Разве это много? — ответил Куртиус. — Ведь самый элементарный анализ продолжается два дня.

— Непростительное расточительство. Я, например, провожу не менее пяти анализов в день.

Куртиус с удивлением посмотрел на него и улыбнулся, приняв слова Эмиля за шутку.

— Пять анализов в день!.. Это невозможно!

— Нет, возможно, — возразил Фишер. — Самое главное — организация работы.

— Никакая организация тут не поможет, — решительно отрезал Куртиус.

— Не будем спорить, начнем работать вместе, и вы сам» убедитесь, что я прав. У меня уже все подготовлено для анализа.

На следующий день Эмиль появился в лаборатории на рассвете, разжег печи, взвесил органические вещества, приготовленные заранее в небольших фарфоровых тиглях, и приступи» к опыту. На одном столе работали две печи для определения углерода и водорода, на другом — две печи для определения азота в органических веществах. Наблюдая за сожжением веществ, он разжег еще одну печь, а затем подготовил тигли и органические соединения для следующего опыта. Эмиль работал с завидной ловкостью и умением. К вечеру все пять анализов были готовы. Куртиус не поверил своим глазам.

— Ты настоящий факир!

— Ничего подобного, дорогой Тео. Все дело просто в организации.

Может быть, Фишер и был прав, но ни один практикант, несмотря на все усилия и старания, не мог сравниться с ним в технике эксперимента. Оказалось, что успех в экспериментальной работе в немалой степени зависит и от того, кто ею занимается. Эмиль обычно работал одновременно над несколькими задачами и проводил по нескольку опытов сразу.

Фенилгидразин оказался довольно активным веществом. Он легко вступал в реакции с альдегидами и кетонами, образуя хорошо кристаллизующиеся вещества — фенилгидразоны. Эта свойство можно использовать для разделения смесей, содержащих альдегиды и кетоны, для характеристики данного альдегида или кетона по температуре плавления соответствующего фенилгидразона. Фенилгидразин служил и как исходное вещество для синтезов. Одной из основных проблем, над которыми работали Байер и его сотрудники, был вопрос об индиго и его соединениях со сходной структурой.