Леонид Млечин - Евгений Примаков. Человек, который спас разведку

– Прежде всего, хотел бы поблагодарить тебя за откровенность, – сказал Примаков. – Мы дорожим отношениями с Соединенными Штатами. Однако мы категорически против военных ударов по Югославии. Считаю, вы делаете огромную ошибку. В условиях, когда ты говоришь, что удары по Югославии неминуемы, я, разумеется, прилететь в Вашингтон не могу.

Евгений Максимович соединился с Ельциным. Президент одобрил его решение.

Самолет главы российского правительства развернулся над Атлантикой и взял курс на Москву. Разворот над Атлантикой стал одной из самых громких политических акций Примакова.

Вернувшись домой, Евгений Максимович позвонил Слободану Милошевичу, сказал, что готов прилететь в Белград, если югославское руководство готово подписать политическое соглашение по Косово.

– Я вам очень благодарен за предложение о помощи, за поддержку, – ответил Милошевич. – Но вчера парламент Сербии полностью отверг это соглашение.

Примаков понял, что поездка в Белград не имеет смысла. Как и в случае с Саддамом Хусейном, он пытался спасти тех, кто вовсе не желал договариваться. И Ираку, и Югославии было нужно только одно – столкнуть Россию с Западом в надежде, что Москва сорвет натовскую военную акцию. Это почти удалось. Ельцин по телефону чуть не кричал на президента Билла Клинтона:

– Не толкай Россию к войне! Ты знаешь, что такое Россия! Ты знаешь, что у нас есть! Не толкай Россию к этому!

В ночь на 25 марта 1999 года начались бомбардировки Югославии. Примаков убеждал западных политиков:

– Под ударами натовской авиации не удастся заставить Милошевича сесть за стол переговоров. Это нереальная задача.

Но вскоре оказалось, что именно бомбардировки заставили Милошевича пойти на попятный…

Секрет Примакова, как говорили, состоял в том, что в его речах все слышали то, что хотят услышать. Либерально настроенные граждане – обещание рыночных реформ и свобод. Коммунисты – государственное регулирование и контроль.

И верно. Некая двусмысленность постоянно присутствовала в высказываниях Примакова. Он рассуждал о необходимости чрезвычайных мер, но тут же замечал, что это отнюдь не введение чрезвычайного положения. Обещал «круто взять курс на то, чтобы продолжить движение к демократии, к реформе общества, к строительству многоукладной экономики, плюрализму политической жизни». И тут же бросал фразу:

– Мы не можем идти дальше, рассчитывая, что все решит рыночная стихия.

Евгений Максимович – дипломат, поэтому не так важно было прислушиваться к его словам, как следить за его действиями.

Поддержка, которую получил Примаков, – результат того, что он с первого своего шага в большой политике сделал упор на стабильность и на согласие в обществе. Причина того, что Примаков прошел на «ура» в Думе и пользовался поддержкой левой оппозиции, не только в том, что он взял бывшего первого заместителя председателя Совета министров СССР по оборонному комплексу Юрия Маслюкова и бывшего первого заместителя председателя Совета министров РСФСР по агропромышленному комплексу Геннадия Кулика вице-премьерами, а в том, что он с самого начала искал согласия и компромисса.

Больше всего сил и времени уходило у него на то, чтобы убедить в своей правоте политических оппонентов и союзников, добиться их согласия на реализацию своих идей. Примаков по натуре осторожен, он продумывал каждый шаг и двигался, как по минному полю, поэтому на посту премьер-министра, возможно, допустил куда меньше ошибок, чем кто-то другой на его месте. Но вместе с тем его упрекали в том, что он не идет на решительные, радикальные, хотя и непопулярные меры, которые только и могут вытащить страну из кризиса.

Он следовал формуле «Политика – это искусство возможного». Он знал, что надо сделать много больше, и готов был это сделать, но понимал, что сейчас это невозможно. Правительство, которое называли прокоммунистическим, левым, красно-розовым, через три месяца разработало и пришло в Думу почти с той же программой, которую предлагали ненавистные молодые реформаторы. Это свидетельствует только об одном – экономика подчиняется объективным законам.

Андрей Николаевич Илларионов, который долгое время был советником президента Путина по экономическим вопросам, не принадлежит к числу поклонников Примакова. Но в газетном интервью он признал заслуги Евгения Максимовича на посту главы правительства:

– Мне вспоминается конец 1998-го – начало 1999 года. Тогда премьер-министром был Евгений Примаков, чьи публичные выступления вряд ли могли сойти за образец либерализма, за что он и получил в свой адрес немало критических стрел. Однако именно тогда у нас начался экономический рост. А чуть позже стало ясно, что экономическая политика, проводившаяся в тот период, по своему качеству оказалась наилучшей за несколько десятилетий.