Лука Турин - Секрет аромата. От молекулы до духов. Как запах становится произведением искусства

Легкий сырный характер ароматов ананаса и банана возникает потому, что они являются эфирами масляной кислоты, которая сама по себе имеет ярко выраженный сырный аромат.

Хочу повторить: так же, как и с цветочными ароматами, ни один отдельный эфир не дает полную картину фрукта. Под заголовком «яблоко» в каталоге фирмы Aldrich [34] Компания Aldrich (www.sigmaaldrich.com) — один из первых поставщиков химической продукции, основанная замечательным человеком по имени Альфред Бадер. Он описал начальную историю своей компании в книге «Приключения химика-коллекционера» (Adventures of a Chemist Collector; ISBN 0297834614). Компания Aldrich выпускает набор эфиров из двадцати четырех компонентов, который вполне стоит приобрести. перечислены тридцать восемь эфиров, от аллил пропионата до цис-3-гексенил-2-метилбутаноата. Для «груши» перечисляются пятнадцать эфиров, а вот для «айвы» — только один — диэтил себакат. Эфиры — особая область химии ароматизаторов. Обычные одоранты, типа ионона, несут свой аромат незашифрованным и не пахнут как сумма их составляющих. Напротив, многие эфиры пахнут как А+В, при этом АВ и ВА соединения всегда будут пахнуть по-разному. Например, легкий сырный характер ароматов ананаса и банана возникает потому, что они являются эфирами масляной кислоты, которая сама по себе имеет ярко выраженный сырный аромат. Это открывает гигантские возможности, от которых побегут мурашки по коже у каждого, кто попытается решить проблему структуры запаха: возможно ли, что эфиры распадаются в носу на составляющие части, которые пахнут по отдельности? А если так, применимо ли это к другим одорантам? Если так, то ситуация усложняется еще больше.

У некоторых эфиров определенно есть своя эпоха. Если взять капсулу времени 1980-х гг. (предположим, что это разумное решение), то наряду с накладными плечами и экранными заставками Top Gun придется по справедливости включить 1-процентный раствор аллил амил-гликолята.

Один процент — максимум, что можно достойно носить, чтобы не побежать покупать новый сингл «Physical» Оливии Ньютон-Джон. Он пахнет как ананас размером с карнавальную платформу на колесах и создает сердцевину мощных («педаль в пол!») ароматов типа Giorgio и его имитаторов.

К счастью, другие эфиры ведут себя более сдержанно. Бензилсалицилат, один из наиболее широко применявшихся в классической парфюмерии, для большинства людей вообще ничем не пахнет, а для остальных имеет очень слабый запах. Это сырье-невидимка, способное многократно усилить богатство и глубину изначального запаха цветочных композиций.

Даже парфюмеры, которые не чувствует его непосредственно, моментально ощущает его присутствие в формуле. Почти никто не спорит, что это его свойство остается полной загадкой.

Эфиры — прозрачные ароматы (для их описания нет иного слова), акварельные для носа, но у них есть близкие родственники, которые больше напоминают пастели — лактоны.

Лактон получается, когда одна молекула несет одновременно и кислотную, и спиртовую группу: подобно алхимическому змею Уроборосу он кусает себя за хвост и образует кольцо.

Если змей недостаточно длинный, молекула испытывает затруднения с тем, чтобы ухватить себя за хвост. Если змей слишком длинный, у него возникает проблема найти его, и довольно часто дело кончается соединением с соседним, что быстро приводит к страшной полимерной оргии. Не удивительно, что самое простое для лактонов — создавать пяти— или шестичленные кольца, которые можно химически оснастить (опять бутил-пропил) по собственному желанию. Лактоны, к которым относится и кумарин, должны быть самыми нежными ароматами в парфюмерии: почти каждый из них — мягкий, рыхлый, иногда просто рассыпающийся.

Лактон со странным наименованием дельта-ундекалактон, созданный путем прибавления шестиуглеродной боковой цепочки к лактону на десять часов (вверху справа), обладает размытым персиковым ароматом. Открытый в 1908 г. русскими химиками Жуковым и Шестаковым, он продавался под названием персиколь и имеет непосредственное отношение к двум величайшим ароматам в истории парфюмерии. Первый — Mitsouko, шедевр Жака Герлена, созданный в 1919 г., во время его гонки вооружений с Франсуа Коти. Двумя годами ранее Коти выступил с роскошно абстрактным, но сурово-угловатым Chypre. Герлен был явно поражен Chypre и постарался превзойти его. В принципе, у него появилась идея добавить немного комфортной роскоши к строгому шику Коти, и тут он наткнулся на персиколь. Сказать, что персиколь создал Mitsouko, — это сказать, что каррарский мрамор создал «Дафну» Бернини. Нет, для его создания потребовался весь гений Герлена. Chypre давно исчез, а Mitsouko, к счастью, до сих пор с нами, и новые владельцы бренда Guerlain — LVMH [35] LVMH — аббревиатура от Louis Vuitton и Moët Hennessy и в парфюмерии имеет такое же значение, как Microsoft в компьютерном мире, только рядом с ними нет Apple. — пока относятся к нему с уважением. Второй аромат, возможно, даже еще более поразительный — Iris Gris, выпущенный домом моды Jacques Fath в 1947 г. Созданный Венсаном Рубером, он до нынешних дней остается, возможно, единственным абсолютно успешным ирисом. Большинство ирисов — идеальные ароматы для похорон. На фоне хронической меланхолии Руберу пришла блестящая мысль оживить ее с не менее пудровым, но гораздо более оптимистичным персиком персиколя. В результате получился плавный переход от серого к розовому, как перышки на горле голубя. Жаль, что Jacques Fath больше его не выпускает.