Сергей Комаров - Либералия. Взгляд из Вселенной. Потерянный дом

Полагаю, что я не вру, что именно так и было, хотя прошло уже 30 лет. А на что было жить? Что есть? И насколько дырок мы могли подтянуть свои ремни, чтобы не терять штаны по дороге на так называемую по привычке работу? И это в Москве, где ситуация всегда была лучше, чем в регионах.

Для ещё живых людей это был настоящий шок с годовой инфляцией, доходящей до 2,5 тысяч годовых процентов. Но это был способ не только психического воздействия на человека, как он определяется в медицине, но физиологического, как в фашистском концлагере. Людям дали свободу от еды, даже не заведя, как и полагается, в чрезвычайных ситуациях, продуктовых карточек. Ведь в людей никто не стрелял, их вытравляли из жизни тихо, через голод и лишения. И насколько в Великую Отечественную Войну при правлении Сталина и КПСС было важно сохранить людям жизнь, а для государства – сохранить людей, настолько в период ГайдароЧубайсотерапии, было важно освободиться и очиститься от нежизнестойкой, насквозь пропитанной коммунизмом, нищебродной части населения, и тем самым сделать страну, богаче, чище и мобильнее. И обречённые на вымирание люди, бросились на улицы, на стихийные рынки, чтобы что-то купить, что-то продать или что-то обменять, как это и бывает в военное время, в периоды оккупаций или блокад. Ведь работы у многих людей уже не было

И ещё раз, и ещё сто раз, вскипая от негодования, в отношения того фашистского режима, установленного фашиствующей властью, готов приводить лозунги нашего двуглавого фюрера 90-х ГайдароЧубаса, которые я приводил в первом томе.

Нет ничего страшного в том, что часть пенсионеров вымрет, зато общество станет мобильнее.

Что вы волнуетесь за этих людей, ну вымрут 30 миллионов, они не вписались в рынок, не думайте об этом, новые вырастут.

Мы намеренно разрушали государство, мы намеренно продавали все предприятия, чтобы разрушить то государство, которое было.

Север России и Арктика заселены искусственно, содержать и развивать их смысла нет.

Сам же я уже точно не помню, как мы выживали первые месяцы ГайдарЧубайсоотерапии, откуда институт добывал себе крохи денег, но как мне, кажется, что именно с этого момента – с февраля или марта 92-го, мы начали сдавать помещения в аренду в нарушении всех советских и российских законов. С это момента не только наш институт, но и вся страна стала на путь беспредела, когда остатки её промышленности, включая и отраслевых гигантов, оседлали дети ГайдароЧубайсов – Братки.

Изначально слово беспредел использовалось исключительно в криминальной субкультуре. В воровском жаргоне под беспределом понималось грубое нарушение «воровских понятий» (например, опускание заключённого без достаточных к тому оснований). Беспредел же во власти – это частое совершение чиновниками государственных преступлений (коррупция, взяточничество, прямое воровство). Именно в этом значении данное слово и употребляется людьми, критикующими правительство нашего государства.

И стало это слово общеупотребимым после публикации в журнале «Огонёк» в 1988 году очерка Л. В. Никитинского «Беспредел» о бунте в колонии под Ригой, и получило распространение в массовой культуре с начала 1990-х годов. И как утверждает сам Леонид Никитинский, в заголовок очерка в журнале «Огонёк» в 1988 году его вынес редактор отдела Валентин Юмашев. Тот самый Юмашев, который потом – уже в 2000-х, став главой администрации, и, по совместительству, зятем Президента Ельцина, и мужем его советника – Татьяны, и обогатившись на этом, тихо сбежал из неспокойной беспредельной страны – России в страну спокойную – Австрию, вместе с деньгами и женой. И как можно полагать, сбежали они оба в статусе именно тех самых беспредельщиков, прародителем которого В. Юмашев когда-то и оказался.

Но если одни люди покидали страну, чтобы скрыть свои бессовестно наворованные у её народа капиталы, в соответствии с созданными ими же воровскими законами, то другие – потому, что не чем и не на что в ней было жить. Ведь формула ГайдароЧубайсотерапии и состояла в том, что чем людям хуже, тем их будет меньше, и тем ГайдароЧубайсам – лучше.

Весна и лето прошли в голодухи, а осенью вышло распоряжение правительства Гайдара, что я помню, как самый памятный день в моей жизни, ибо с него институт охватила предсмертная паника и агония, отобрать все наши помещения, и передать их Высшей Школе Экономики и Российской Экономической Школе, оставив нам крохи на условиях коммерческой аренды.