Антон Рай - Феноумен

30.Стоит, пожалуй, еще сказать и о неизбежном параллелизме слов, выражающих вроде бы одно и то же, но приобретающих разное значение в применении к естественным наукам и философии. Так, весь этот текст занят прояснением различия между умопостижением созданной человеком реальности и исследованием природы, хотя и то и другое, конечно, можно обозначить словом «познание». Вроде бы можно делать даже и по-другому и называть умопостижение исследованием (а чем познание феноуменов не исследование?), а исследование природы умопостижением (разве воспринимаемая материя не постигается умом?). Но нет, нельзя. Нельзя по чисто терминологическим причинам. Если уж мы говорим об умопостижении как методе познания феноуменов, то метод познания феноменов должен называться по-другому. Когда ум познает данную в материи идею, он действует совсем не так, как при познании материи безыдейной. Ум больше рассуждает (ведь материал умозаключений – это слова), он не математически точен (хотя и логически последователен), он не может (и ему не нужно) экспериментировать с людьми так, как естествоиспытатель экспериментирует с силами природы. Мешает ли это хоть в какой-то степени называть результаты умопостижения истинными или ложными? Ни в какой. Если естественно-научные критерии не применимы к философии, то это вовсе не значит, что она выпадает из науки, но значит лишь то, что и так очевидно – философия не является естественной наукой. Но всякое философское суждение может быть проверено на истинную прочность, – этого вполне достаточно, чтобы считать философию наукой. Ведь, как уже было выяснено, философия опытна точно так же, как и естественная наука (она так же занята данными в восприятии объектами), и все, что сказано о каком-то феноумене, может быть проверено при обращении к этому феноумену. Или этические рассуждения имеют в виду не поступки людей? А если поступки, то кто нам мешает обратиться к этим поступкам, при согласии или не согласии с каким-то этическим суждением? Если же кому-то все рассуждения кажутся всего лишь словами, то это не проблема философа, а исключительно проблема того, кому так кажется. Рассуждения, да, являются словами – истинными или ложными словами.

31.Самая большая ошибка в понимании природы умопостижения состоит в его противопоставлении опытному познанию, которым, вроде как, в отличие от философии, и занимаются естественные науки. Эта ошибка тоже берет начало с платоновских рассуждений об умопостижении, с его утверждения, что «когда же кто-нибудь делает попытку рассуждать, он, минуя ощущения , посредством одного лишь разума устремляется к сущности любого предмета» 2 2 «– А кто не в состоянии привести разумный довод или его воспринять, тот никогда не будет знать ничего из необходимых, по нашему мнению, знаний. – Да, не иначе. – Так вот, Главкон, это и есть тот самый напев, который выводит диалектика. Он умопостигаем, а между тем зрительная способность хотела бы его воспроизвести, но ведь ее попытки что-либо разглядеть обращены, как мы говорили, лишь на животных как таковых, на звезды как таковые, наконец, на Солнце как таковое. Когда же кто-нибудь делает попытку рассуждать, он, минуя ощущения, посредством одного лишь разума устремляется к сущности любого предмета и не отступает, пока при помощи самого́ мышления не постигнет сущности блага. Так он оказывается на самой вершине умопостигаемого, подобно тому как другой взошел на вершину зримого. – Совершенно верно. – Так что же? Не назовешь ли ты этот путь диалектическим? – И дальше? – Это будет освобождением от оков, поворотом от теней к образам и свету, подъемом из подземелья к Солнцу». (Платон. «Государство») . На самом деле, никакое познание объектов не может миновать ощущение (чтобы познавать нечто, это нечто должно быть в наличии, то есть оно должно стать объектом познания, а объект дается только в восприятии ; без вполне зримого объекта познания ничего не познаешь – в этом и состоит суть центральной роли опыта в науке); отличие же умопостижения феноуменов от исследования феноменов состоит в том, что в одном случае от ощущений ( а не – минуя ощущения) разум устремляется к идее воспринимаемого им предмета, а в другом – погружается в его материю . Необходимость минования ощущений для постижения сущности предмета постулировалась древними исходя из несомненного различия между восприятием и мышлением и, кстати, постулировалась она не только философами, но и натурфилософами. Вспомним, что Демокрит говорил о двух путях познания: законном (с помощью разума) и незаконном (с помощью восприятия) 3 3 «В «Правилах (мышления)» он говорит, что есть два вида познания: одно посредством чувств, другое – мысли… Он говорит дословно следующее: «Есть два вида мысли: одна – законнорожденная, другая – незаконнорожденная. К незаконнорожденной относится все следующее: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Другая же законнорожденная. К ней относится скрытое (от наших чувств)». (Б. Б. Виц. «Демокрит») . Отсюда и атомы Демокрита незримы глазу (а увидеть их он никак не мог), но только уму. Но если восприятие само по себе не может дать достоверного знания, то это не значит, что оно должно игнорироваться мышлением, потому как при игнорировании восприятия, мышлению просто оказывается нечего постигать, и оно подменяет познание чистым вымыслом. Поэтому-то и нельзя миновать ощущения, – потому что они дают материал для познания, – для познания идей (умопостижения) в той же степени, что и для познания материи. Отсюда и незримые глазу умозрительные атомы Демокрита так и остались гениальной догадкой, но не стали научным фактом. Отсюда и без данной в восприятии картины картину не постигнешь, хотя изображение – это не материя холста, а идея картины. Зрить умом и зрить глазами – далеко не одно и то же, но без физической зримости невозможно и умственное. Зрение умом минуя ощущения ложно и ведет как к неминуемым фактическим ошибкам, так и к очень далеко-идущим гносеологическим следствиям. Любая утверждаемая незримость (невоспринимаемость) подразумевает ложность.