Владимир Ерашов - Как я охотился за неизвестными силами. Эврика!

Учеба в первый год в институте деревенскому парню с деревенской подготовкой далась очень нелегко, все было как в тумане и на грани. Второй курс пошел чуть легче, но отдачи требовал полной. На третьем курсе стала потихоньку прорисовываться какая-то уверенность в собственных силах. Приведу живой пример, у меня есть рассказ «Глупый студент», где даже детали реальные, все без вымысла. Вот этот рассказ:

Глупый студент

На втором курсе института мы проходили по физике теорию относительности. Прослушав курс лекций, я заинтересовался, что ж это за хитрая теория такая, и попытался ее понять. Но сколько ни мучился, с какого конца только ни подступался, дело не двигалось. И чего только меня таким упертым жизнь родила?! Я потерял аппетит, сон и все остальное меня перестало интересовать, хоть умри, но надо разобраться. И когда уже никаких «хоть» не осталось, а осталось только или умри, или отступись, вдруг мелькнула мысль:

«Может, эти несчастные эксперименты можно объяснить с других позиций?! До этого я никакой наукой никогда не занимался, и не помышлял ей заниматься. Но тут заело».

Кончилось тем, что сам себе я объяснил. Дальше первым на очереди оказался лучший друг, так я решил. И когда я к нему подступился со своими домыслами, а парень он был горячий, он как взвился:

– Да ты знаешь, кто такой Эйнштейн?!

Друг был старше меня и во всех отношениях для меня являлся непререкаемым авторитетом. Но здесь как бес под ребро мне чТо-то всадил. Нет, другу я доказывать больше ничего не стал, а пошел к преподавателю физики. Преподаватель, человек в возрасте, мне просто сказал, что он специалист по теории относительности не того уровня, чтобы альтернативы рецензировать. Но слух уже по курсу пошел, что один студент сбрындил и на теорию относительности нападает. Какой-то доброжелатель, чтобы подшутить, подсказал, что в университете есть академик Фок, самый известный специалист по теории относительности в СССР. Я уже был в таком состоянии, что хоть к кому, лишь бы разрешить ситуацию. Пошел в университет, нашел кафедру, которой заведовал этот знаменитый академик. Секретарша ответила, что академик Фок на кафедре бывает только раз в неделю по средам, а был какой-то другой день. Развернулся, ушел. В очередную среду сбежал с занятий и пошел ловить академика. Облом, академик должен был, но на кафедре не появился. Не помню точно, но не меньше трех сред оказались нерезультативными. Секретарша встречала меня как родного, но академика предъявить не могла. И вот в одну из сред, когда я болтался по коридору кафедры в ожидании академика, секретарша, откуда-то вернувшись, таинственно прошептала:

– Академик Фок с часу на час должен прийти на заседание ученого совета в большую физическую аудиторию.

Я как ужаленный взвился, полетел искать большую физическую аудиторию. Туда пускали по пропускам, но я заметил, что у них пропуска, как у меня студенческий, – синие. Прошел. Народ только начинал подтягиваться, и я через каждые несколько минут к кому-то подходил и спрашивал:

– Скажите, пожалуйста, академик Фок уже появился?

– Нет, пока нет, – следовал ответ.

И когда уже аудитория изрядно наполнилась и заседание ученого совета вот-вот должно было начаться, уже изрядно знакомая секретарша, пробегая по проходу, увидела меня и сказала:

– Академик только что прошел по двору университета в сторону набережной.

– А какой он из себя?

– Пожилой, высокий, в черном пальто.

Я стремглав выскочил во двор. Народу там – нескончаемый поток, похожего на академика не видать. Бегу к набережной. Вот и набережная, народу здесь еще больше, чем на университетском дворе. Вдруг вдалеке кто-то высокий, пожилой, в черном пальто нарисовался. Догоняю, запыхавшись, спрашиваю:

– Вы академик Фок?

Хорошо, что в те старые добрые времена о террористах понятия не имели, поэтому старик со слуховым аппаратом, не испугавшись, отвечает:

– Да, я – академик Фок.

– Я создал альтернативную теорию относительности.

– Хорошо, давайте отойдем в скверик, молодой человек, и вы мне кратко доложите.

Отошли, и тут черт меня дернул покритиковать существующую теорию, я считал, что это вступление подходящее. Но академик рассудил иначе:

– Вот вам, молодой человек, записка, обратитесь со своей теорией к доценту Франке.

Мы расстались.

Изложил я несколько, с моей точки зрения, неразрешимых парадоксов на бумаге и в какой-то день пошел к доценту Франке. Доцент Франке принял от меня эти писульки и через несколько дней дал ответ – письменный. И каково же было мое удивление, когда я увидел, что мою логику никто не опровергает, а задачи решены с позиций противоположной стороны. Короче, это был разговор слепого с глухим.