Даниил Данин - Неизбежность странного мира

Академик Иоффе, который был всего на год моложе Эйнштейна, рассказывает в своих воспоминаниях: «Еще в 4-м классе, когда мне было 12 лет, меня поразило на уроке физики объяснение света как волн, распространяющихся в мировом эфире. Вечером, стараясь представить себе свет лампы, Солнца и звезд, я понял неизбежность вывода, что эфир заполняет все мировое пространство, откуда приходит свет, и даже такие безграничные дали, где и света нет, но куда он может когда-нибудь прийти, а до тех пор эфир там ни на что не нужен. Такое бесцельное расточительство природы показалось мне настолько противоестественным и бессмысленным, что я усомнился в гипотезе светового эфира и с тех пор в него не верил. Я надеялся, что будет найдено какое-либо иное решение вопроса о природе света».

Эйнштейн такое решение нашел.

Единственное надежное предсказание, сделанное теорией еще в конце 20-х годов и остающееся в силе сегодня, — это неизбежность существования для каждой частицы как бы зеркального ее двойника — античастицы. У этого предсказания — его сделал замечательный английский теоретик Поль Дирак — было внешне очень простое происхождение: эйнштейновская формула для энергии-массы частицы содержала квадратный корень, а у квадратного корня всегда два знака: «+» и «—». Значит, каждому значению массы частиц должны соответствовать не одна, а две «противоположные» частицы. Дирак не сразу поверил в свое предсказание. Академик Тамм, часто встречавшийся в ту пору с Дираком, рассказывал, как вечно молчаливый англичанин был тогда озадачен своим прогнозом — он даже становился словоохотливым, когда говорил На эту тему. А в работах самого Дирака можно прочесть, что сначала он полагал, будто положительно заряженный протон и есть античастица электрона! У него только вызывало недоумение громадное различие в массах обеих частиц. Каким непостижимым кажется это заблуждение сегодня! В пору было хоть отказаться от собственного предвидения! Однако Дирак этого не сделал. И через несколько лет, в 1932 году, оно было впервые подтверждено открытием настоящего антиэлектрона — положительной частицы позитрона.

1961 год принес известие о существовании еще более короткоживущих мезонов, чем все, что были открыты до сих пор. Их называют сейчас омега-мезонами и ро-мезонами.

Или, точнее, Джей-Джей. Но у нас повелось первое произношение, и не хочется его менять.

Впрочем, скромнейший Рентген сам называл их икс-лучами, и только икс-лучами!

Это похоже на известные слова Гельмгольца о Фарадее: «Он показал мне все, что нужно было видеть. Но это было немного, ибо старые куски проволоки, дерева и железа кажутся ему достаточными для того, чтобы прийти к величайшим открытиям».

Вот что можно прочесть в интереснейшей книге Р. Юнга «Ярче тысячи солнц» (русский перевод 1960 г.): «…Резерфорд, хотя и был на 25 лет старше Капицы, чувствовал в нем родственную душу. О самом Резерфорде можно было слышать такие высказывания: «Отношения с Резерфордом не являются обычными. Никто не может дружить со стихией». Все это относилось и к Капице. Он так же, как и его патрон, с энтузиазмом наслаждался жизнью, обладал такой же необузданной энергией и таким же богатым воображением… Мчался ли он с предельной скоростью по тихим английским сельским дорогам, прыгал ли в реку, распугивал ли лебедей, подражая карканью ворон, проводил ли по нескольку ночей без сна, уподобляясь богу-громовержцу, экспериментировал ли с высокочастотным генератором, нагружая его до такой степени, что начинали гореть кабели, — всегда он жил за чертой обычных условностей. Он любил водиться с техникой и презирал опасности».

Эрвин Шредингер умер в апреле 1961 года в Дублине (Ирландия).

Правда, многие физики не склонны считать кибернетику особой наукой. Они говорят: есть теория информации, есть математическая логика, есть электроника. Это науки со своим ясным предметом. А кибернетика — это скорее нечто вроде особого метода научно-технического решения проблем других наук. Нам этот интересный спор дать ничего не может.

См. сноску на странице 156.

Через несколько месяцев после выхода первого издания этой книги я неожиданно получил письмо из Дубны от Анатолия Алексеевича Кузнецова. Заключительная часть этого письма содержала очень существенный упрек по поводу моего рассказа об открытии анти-сигма-минус-гиперона. И так как замечания А. А. Кузнецова имеют общий интерес, мне захотелось привести их здесь. Вот они.