Георгий Гамов - Мистер Томпкинс внутри самого себя

— Премного благодарен вам за вашу любезность, — пробормотал он, пожимая руку Сенту.

— Nagyon orvendek megismerni!1 — ответил Сент на незнакомом мистеру Томпкинсу языке. Мистер Томпкинс подумал:

1 Очень рад познакомиться (венг.) — Прим. перев.

— Интересно было бы знать, на каком языке говорят в раю? Выйдя из лаборатории, мистер Томпкинс едва не столкнулся с высоким плотного сложения человеком со светлыми волосами.

— Мистер Томпкинс, если я не ошибаюсь? — осведомился тот, протягивая руку. — Очень рад встрече с вами. Ведь я как-никак ваш создатель, или, точнее говоря, автор книг, в которых вы впервые предстали перед публикой. Мои друзья зовут меня Антоновичем1, а поскольку вы в некотором роде являетесь моим потомком, я хотел бы, чтобы и вы называли меня так же.

Мистер Томпкинс просиял:

— С превеликим удовольствием! Рад видеть вас. У меня только что состоялся интереснейший разговор с Сентом. Замечательный человек!

— Совершенно с вами согласен, — отозвался Антонович. — О нем рассказывают бесчисленные истории. Здесь он работал над физиологией мышечного сокращения, а вскоре после первой мировой войны в своей родной Венгрии он открыл витамин С и за это открытие был удостоен Нобелевской премии. Когда ему впервые удалось выделить витамин С из столь распространенного в Венгрии сладкого перца — паприки, Сент не знал химической формулы нового вещества, но понимал, что оно является одним из Сахаров. О своем открытии он сообщил в британском научном журнале «Nature» и назвал это сказочное вещество игнозой — «игн» — от латинского «игнорацио», незнание, а «оза» — стандартное окончание всех принятых в химии названий Сахаров. В те времена редакторам журнала «Nature» были очень серьезные люди, но, к сожалению, без единой молекулы юмора в коре головного мозга. Они попросили Сента выбрать более подходящее название, и он предложил назвать витамин С «годнозой» (от английского God — Бог), нужно ли говорить, что и этот вариант был отвергнут.

В молодости Сент отправился как-то сдавать многотрудный письменный экзамен на звание врача в одном бельгийском университете.

Членам экзаменационной комиссии, как это часто бывает, было лень придумывать и тщательно формулировать вопросы.

— Назовите 20 болезней, — гласил один из экзаменационных вопросов.

— Лучше знать, как излечивать одну болезнь, чем разбираться в названиях двадцати хворей, — гласил ответ кандидата на звание врача.

——————————————

1 Мистер Томпкинс повстречался с Георгием Антоновичем Гамовым. — Прим. перев.

Остальные ответы были не лучше, и Сент провалился на экзамене. Вернувшись в Будапешт, он сдал аналогичный экзамен с отличием. В 1937 году, когда Сенту была присуждена Нобелевская премия по медицине, бельгийский университет по понятным причинам почувствовал некоторую неловкость за то, что отверг столь блистательного кандидата.

Выход из неловкого положения был найден поистине дипломатический: университет присудил Сенту степень своего почетного доктора — Doctor Honoris Causa. Но довольно об этом. Я как раз собирался позавтракать. Тут неподалеку есть превосходный ресторанчик «У самого берега», расположенный рядом с рыбным портом. Там великолепно готовят рыбные блюда. Не хотите присоединиться ко мне?

— С превеликим удовольствием, — без колебаний согласился мистер Томпкинс.

— Расскажите мне, что вы узнали о мышцах от Сента, — попросил Антонович, когда они расположились за столиком с видом на порт и гавань.

— О, он показал мне множество прекрасных фотографий мышечных волокон, сделанных с помощью электронного микроскопа. Мышцы похожи на пучок толстых и тонких нитей, которые Сент называл миозиновыми и актиновыми волокнами. Они располагаются в удивительно правильной последовательности и могут скользить друг по другу в противоположных направлениях. Если активные волокна соскальзывают в пустые промежутки между миозиновыми волоконами, то мышца сокращается, если же актиновые волокна выскальзывают из промежутков, то мышца растягивается. Сент рассказал мне, что актиновые волокна ползают между миозиновыми волокнами и, наоборот, миозиновые волокна ползают между актиновыми, как гусеницы, друг по другу в противоположных направлениях.

— Должен признаться, — заметил Антонович, — что аналогия с гусеницами мне не очень нравится. Гусеницы ползают, передвигая многочисленными ножками, которые приводятся в движение крохотными мышцами гусениц. Как действуют эти крохотные мышцы? Чтобы быть логичным, следовало бы сказать, что эти микромышцы состоят из еще меньших микрогусениц, у которых в свою очередь имеются микроножки и микромикромышцы. И т.д., и т.п. до бесконечности.