Брайан Китинг - Гонка за Нобелем. История о космологии, амбициях и высшей научной награде

На следующий день я сел на другое судно C-130 — у этого вместо привычных шасси были не убирающиеся лыжи. Самолет был заполнен лишь наполовину, оставляя кучу пространства для того, чтобы спать или разглядывать через иллюминатор бесконечную белизну шельфового ледника Росса, протянувшегося почти на 1000 км. От кромки ледяного шельфа предстояло лететь примерно 400 км вдоль полярного плато до станции Амундсен — Скотт. Когда я прибыл на полюс, для лета было холодновато: –32 °C. К тому же я задыхался, так как станция расположена на высоте более 2,7 км над уровнем моря. Покончив с короткими формальностями, я отправился в свой номер и без сил рухнул на кровать.

9 января 1912 года Скотт и его команда добрались до самой южной точки, которой они достигли в ходе предыдущей экспедиции в 1901 году. Перед ними лежала неизведанная земля, но Скотт был полон уверенности: они покорят Южный полюс.

Я также был полон энтузиазма. При всей монотонности работы трудиться над телескопом в столь необычном месте было просто потрясающе. Мне приходилось щипать себя, чтобы убедиться в том, что все это происходит в реальности. Лаборатория Темного сектора стала для BICEP уютным домом, хотя это было самое странное строение, которое я видел в своей жизни. Все здания на станции были построены на сваях, как обычно строят пляжные домики на побережье. Только здесь главным врагом был не песок, а снег. Если бы не паучьи ноги, поднимающие здания над снежной пустыней на несколько метров, все они вскоре были бы погребены под снегом, включая купол нашего драгоценного телескопа, — неизбежная участь всех полярных зданий с менее продуманной конструкцией. Единственным сооружением на всей станции, не стоящим на сваях, был (что неудивительно) уличный нужник. За разработку конструкции функционального и комфортного отхожего места на сваях вполне можно присуждать Нобелевскую премию!

Лаборатория Темного сектора стала моей крепостью. Это был анклав полутьмы и безмятежности, убежище от слепящего солнца и холода, надежно защищенное от внешнего мира массивными сейфовыми дверями 30-сантиметровой толщины. В Америке такие двери используются в холодильных камерах, где хранится замороженное мясо; на Южном полюсе у этих дверей противоположная задача — не дать замерзнуть «мясу» живых ученых. Внутри лаборатории мигали разноцветные лампочки, мягко шелестели вентиляторы, компьютеры послушно выполняли свои программы. Нашей команде нельзя было терять ни секунды: предстояло выполнить почти годовой объем работы всего за три летних месяца. Последний самолет улетал со станции в середине февраля, пока температуры не падали ниже точки замерзания авиационного топлива. Если мы не успеем закончить работу к этому сроку, нам придется остаться здесь на самую долгую ночь в своей жизни.

Мы так тщательно проверили BICEP в Пасадене, что здесь удивительно легко установили его на массивной станине (рис. 46). Теперь предстояло самое сложное — протестировать телескоп в новых условиях, откалибровать и убедиться в том, что он работает так, как нужно. Дни слились для нас в непрерывную череду; за стенами лаборатории Солнце, словно дразня нас, нарезало по небу бесконечные круги, никогда не опускаясь ниже линии горизонта.

Нам некогда было скучать. К тому же на станции было чем заняться помимо работы. В свободное время я пытался накачать мышцы в тренажерном зале, гонял мяч с аспирантами на баскетбольной площадке или играл в настольный теннис с сантехниками и профессорами. Мы часто обсуждали, чем каждый из нас планирует заняться в небольшом отпуске, который полагался нам по возвращению «со Льдов». Я рассказал, что собираюсь совершить туристический поход по Южному острову Новой Зеландии, славящемуся своей сказочной природой, и мне тут же надавали массу полезных советов. На станции царил дух подлинного товарищества; мне казалось, такой же дух братства должны ощущать моряки на корабле — недаром именно ВМС США построили первую постоянную станцию на Южном полюсе в далеком 1956 году.

По мере приближения Рождества 2005 года (а для троих из нас, семитов, Хануки) праздничное волнение нарастало. На краю света к праздникам относятся серьезно. Перед ужином состоялось спортивное мероприятие с внушающим трепет названием «Гонка вокруг света» — на самом деле это был четырехкилометровый забег вокруг Южного полюса, в ходе которого бегуны пробегают через все часовые пояса планеты. У меня не было шансов: в забеге участвовали серьезные спортсмены, в том числе один из финалистов Топ-200 Бостонского марафона. После этого все отправились на праздничный ужин с омарами. К счастью, у меня были с собой саморазогревающиеся кошерные консервы. За несколько дней до Рождества я проанализировал свежие данные BICEP. Система, казалось, работала хорошо, но в данных все равно проскальзывали незначительные эффекты, которые могли сымитировать искомые нами сигналы B-мод. Нам нужно было вычислить источник этих помех. Космические сигналы, которые мы искали, были настолько слабыми, что даже самая малая погрешность измерений могла свести на нет наши усилия. Если мы не сумеем досконально разобраться в ограничениях нашего инструмента, окружающей среды и даже собственных возможностей, наши поиски будут обречены на неудачу.