Генрих Эрлих - Легко ли плыть в сиропе. Откуда берутся странные научные открытия

Самое забавное в этой истории то, что Кервран этого эксперимента не делал. В своей книге он всего лишь дословно воспроизвел записи эксперимента, выполненного в 1799 году великим французским химиком Луи-Николя Вокленом (1763–1829), который среди прочего открыл хром и бериллий. В заслугу Керврану, помимо объяснения результата, поставившего в тупик Воклена, можно зачесть то, что он раскопал эту работу в архивах Французской академии, руководствуясь случайной фразой в одном из романов Флобера.

Сам же Кервран экспериментировал с овсом – он проращивал методом гидропоники зерна овса в среде без кальция и определял увеличение количества кальция в ростках по сравнению с исходными зернами. Рост был приблизительно таким же, как в экспериментах Воклена – в три-пять раз. Объяснение, соответственно, тем же – ядерный синтез.

Мы не будем описывать результаты других подобных экспериментов, как самого Керврана, так и других исследователей, упомянутых в его книгах, чтобы у вас голова не пошла кругом. Тем более что примеров биологических трансмутаций элементов Кервран нашел много, как и способов их применения в химии, физике, геологии, агрономии, медицине, диетологии и экологии. Заметим лишь, у Керврана есть последователи, в том числе в нашей стране [108] Некоторые их работы описаны в книге: Эрлих Г. В., Андреев С. Н… История ядерной физики в зеркале алхимии: От начала XX века до сенсационных открытий наших дней. – М.: URSS, 2017. .

Наша книга о другом – об ученых и их работе, об упорстве, без которого невозможны научные открытия. Пусть это упорство в заблуждении, все равно оно достойно уважения. И что такое заблуждение в науке? Заблуждение – это то, что противоречит канону, устоявшимся взглядам, согласованному мнению научного сообщества или, во всяком случае, большей его части. Но это мнение может быть ошибочным, более того, оно точно ошибочно.

Согласно Карлу Попперу, любимому философу ученых, любое научное утверждение может быть опровергнуто. И, как показывает опыт, научные утверждения действительно опровергаются или сильно трансформируются.

То, что мы сегодня считаем заблуждением, в будущем, через десять лет или через сто, может стать истиной, вернее, быть признано истиной. Так что заблуждающиеся работают на будущее. И пусть себе работают!

Они придают особый шарм науке, делают научный поиск веселым приключением, а не унылым конвейером по производству новых знаний. Без заблуждающихся в науке осталось бы совсем мало настоящих ученых.

О науке сейчас пишут и рассказывают много, но как-то не о том. Речь по большей части идет о знаниях, об установленных «научных фактах». Однако знания, факты – это вообще не о том. Это не наука, это результат деятельности ученых. Именно деятельность по выявлению и объяснению устройства и законов развития природы, человека и общества и есть наука.

О деятельности ученых, о том, как они получают новые научные знания, рассказывают много реже, чем о самих знаниях, причем зачастую рассказывают не так. Почему-то все заворожены идеей, что науку сейчас делают большие коллективы, и вот нам показывают исследователя, который сидит с глубокомысленным выражением лица (далось им это глубокомыслие!) за компьютером, лабораторной установкой или рядом пробирок и выполняет какие-то рутинные механические действия – свою часть "командной работы".

Если бы мы в школьные годы посмотрели такие ролики, ни за что бы не пошли в науку. Что уж говорить о современной молодежи, которая в еще большей степени, чем мы, не хочет быть винтиком в машине. Она хочет свободы, творчества, общения, веселья. Наука – истинная наука – как ничто другое может дать им желаемое, но молодые люди об этом не знают, им об этом не рассказывают.

Мы пошли в науку в первую очередь потому, что нам это было интересно. Важную роль в нашем выборе сыграло и то, что в советское время наука была едва ли не единственным оазисом свободы. Где еще можно было так свободно высказывать свое мнение, не обращая внимания на чины и звания, выдвигать сумасшедшие идеи, спорить до хрипоты о проблемах мироздания и заниматься тем, чем ты хочешь, удовлетворяя свое любопытство за государственный счет.

И еще нам нравились люди науки – это были раскрепощенные, веселые личности. Мы смотрели по телевизору выпуски того, старого "Клуба веселых и находчивых", где доминировали технари, естественники и врачи, и нам хотелось попасть в эту веселую среду.