Валерий Демин - Тайны Вселенной

Однако подлинная революция в наблюдательной астрономии произошла после появления в Европе первых телескопов. Изготовленные разными шлифовальщиками линз и торговцами очков, они демонстрировались то в одном, то в другом научном центре. На основании устных сведений уже в 1607 году великий Галилео Галилей (1564–1642) самостоятельно изготовил свой первый еще не вполне совершенный телескоп (рис. 43).

Сначала я сделал себе свинцовую трубу, по концам которой я приспособил два оптических стекла, оба с одной стороны плоские, а с другой первое было сферически выпуклым, а второе — вогнутым; приблизив затем глаз к вогнутому стеклу, я увидел предметы достаточно большими и близкими; они казались втрое ближе и в девять раз больше, чем при наблюдении их простым глазом. После этого я изготовил другой прибор, более совершенный, который представлял предметы более чем в шестьдесят раз большими. Наконец, не щадя ни труда, ни издержек, я дошел до того, что построил себе прибор до такой степени превосходный, что при его помощи предметы казались почти в тысячу раз больше и более чем в тридцать раз ближе, чем пользуясь только природными способностями. Сколько и какие удобства представляет этот инструмент как на земле, так и на море, перечислить было бы совершенно излишним. Но, оставив земное, я ограничился исследованием небесного…

Перед изумленным ученым воистину открылась «бездна, звезд полна»: оказалось, что Млечный Путь состоит из бесчисленного множества маленьких звездочек, а между знакомыми звездами видны десятки и сотни новых, доселе незаметных для невооруженного глаза. На Луне Галилей обнаружил горы и долины. Были открыты спутники Юпитера и фазы Венеры. Казалось, мир должен немедленно обомлеть от восторга. Но даже бесспорные опытные данные вызывали неприятие и обвинения в фальсификации.

Очевидное — еще не значит общепризнанное. Хрестоматийным фактом до сих пор считается показательное демонстрирование Галилеем своего телескопа 24 ученым в Болонье. Ни один из них не увидел спутников Юпитера, хотя в расположении звезд и планет разбирались прекрасно. Даже ассистент Кеплера, горячий сторонник гелиоцентрической системы, который был специально делегирован великим ученым на публичную демонстрацию, не смог толком ничего разглядеть. Вот что он сообщал в письме Кеплеру по горячим следам:

«Я так и не заснул 24 и 25 апреля, но проверил инструмент Галилео тысячью разных способов и на земных предметах, и на небесных телах. При направлении на земные предметы он работает превосходно, при направлении на небесные тела обманывает: некоторые неподвижные звезды [была упомянута, например, Спика Девы] кажутся двойными. Это могут засвидетельствовать самые выдающиеся люди и благородные ученые… все они подтвердили, что инструмент обманывает… Галилео больше нечего было сказать, и ранним утром 26-го он печальный уехал… даже не поблагодарив Маджини за его роскошное угощение…»

Сам Маджини писал Кеплеру 26 мая:

«Он ничего не достиг, так как никто из присутствовавших более двадцати ученых не видел отчетливо новых планет; едва ли он сможет сохранить эти планеты».

Несколько месяцев спустя Маджини повторяет:

«Лишь люди, обладающие острым зрением, проявили некоторую степень уверенности».

После того как Кеплера буквально завалили отрицательными письменными отчетами о наблюдениях Галилея, он попросил у Галилея доказательств.

«Я не хочу скрывать от Вас, что довольно много итальянцев в своих письмах в Прагу утверждают, что не могли увидеть этих звезд [лун Юпитера] через Ваш телескоп. Я спрашиваю себя, как могло случиться, что такое количество людей, включая тех, кто пользовался телескопом, отрицают этот феномен? Вспоминая о собственных трудностях, я вовсе не считаю невозможным, что один человек может видеть то, что не способны заметить тысячи… И все-таки я сожалею о том, что подтверждений со стороны других людей приходится ждать так долго… Поэтому, Галилео, я Вас умоляю как можно быстрее представить мне свидетельства очевидцев…»