Александр Бабакин - Битва в ионосфере

В 1990 году в обычных столичных жилых домах, даже в престижных районах, еще не устанавливались во входных дверях подъездов домофоны или кодовые замки. Большинство москвичей еще и не думали обзаводиться в целях безопасности стальными дверями с хитроумными замками. В подъезд старого кирпичного дома послевоенной постройки в районе метро «Университет», где находилась квартира генерал-полковника в отставке Юрия Всеволодовича Вотинцева, я вошел беспрепятственно. Холл был довольно чистый. Правда довольно неприятный едкий запах красноречиво указывал на наличие мурлыкающих и мяукающих хвостатых-полосатых и усатых, возможно, даже не слишком желанных жильцов из подвала, которые в подъезде устраивали по ночам тайные гулянки с душераздирающими хоровым пением не для слабонервных законных жителей этого подъезда. Но кошек не было видно. Их время еще не наступило. После солнечной улицы на лестнице было сумрачно. Из опасения наступить на широкой лестнице на кошачий хвост или лапку на первых ступеньках, пока к полутьме не привыкли глаза, я внимательно смотрел себе под ноги. Но с каждой преодоленной ступенькой, почему-то все меньше хотелось подниматься дальше. Пока добирался на метро и рейсовом автобусе в этот обжитой московский район, не испытывал беспокойства или каких-то сомнений насчет своего визита к отставному военачальнику. Заранее составил примерные вопросы для беседы с генерал-полковником Юрием Всеволодовичем Вотинцевым. У приятеля журналиста из газеты «Красная Звезда» расспросил о характере Юрия Всеволодовича. Контактный ли он человек, как с ним вести себя? Таким образом, считал, что, в общем-то, подготовленным для предстоящей беседы. Но в подъезде почему-то влажными стали ладони рук, несколько учащенно забилось сердце, даже мысль возникла не идти в тот день к Вотинцеву. Потом извиниться по телефону, мол, работа помешала, и сослаться на срочное редакционное задание. Однако тут же прогнал эту трусливую мыслишку. Сам себе мысленно сказал, что генерал вполне может обидеться и второй раз к себе домой уже не позовет. Поэтому с несколько учащенным дыханием поднялся на указанный этаж и решительно надавил на кнопку звонка на двери с известным мне номером квартиры. Очевидно, меня уже ждали. В старых записях есть отметка о том, что генерал-полковник Вотинцев довольно быстро открыл дверь. На порог квартиры вышел ниже среднего роста, плечистый, мужчина. Седые волосы на голове были аккуратно зачесаны назад. Это делало его лицо каким-то открытым, приветливым.

— Очевидно, вы журналист, прошу, — предложил он мне войти в квартиру и тут же, еще не закрыв входную дверь, протянул руку, — будем знакомы — я — Вотинцев Юрий Всеволодович.

При этом он довольно энергично пожал мою руку. Про себя я подумал, что, несмотря на обильную седину в волосах, генерал-полковник выглядит значительно моложе своих лет. Он так пожал мне ладонь в приветствии, что хрустнули костяшки. По коридору Вотинцев провел меня в небольшую, примерно двенадцать квадратных метров комнату. Очевидно, она была одновременно и рабочим кабинетом и местом для отдыха. Одну из стен до потолка занимал книжный шкаф, целиком составленный из модных в тот период застекленных книжных полок. На полу потертая ковровая дорожка. Простенькие, небольшие рабочий стол, пара кресел и тахта — вот, пожалуй, и вся мебель. Откровенно говоря не ожидал встретить такую почти спартанскую обстановку в рабочем кабинете отставного военачальника. Ее скрашивало только обилие всевозможных книг в импровизированном шкафу из пары десятков стандартных полок. Даже в 2007 году, невольно возникают мысли о том, что, как небогато в 1990 году жил бывший командующий ПРО, от мнения и решения которого зависело в свое время выделение гигантских сумм из госбюджета на туже боевую систему ЗГРЛС. А ведь газета «Советская Россия» генерал-полковника Вотинцева, правда косвенно, обвиняла в волюнтаризме при строительстве ЗГРЛС и разбазаривании огромных государственных средств.

— Итак, товарищ майор, вас интересует история нашей боевой загоризонтной системы, — обращаясь ко мне, первым заговорил генерал-полковник Вотинцев, — еще в шестидесятых годах главный инженер научно-исследовательского института дальней радиосвязи, или сокращенно НИИДАР, Франц Александрович Кузьминский пригласил меня приехать в Николаев. И там, в небольшом деревянном домике он и его коллеги-сотрудники показали мне удивительные данные объективного контроля работы опытной загоризонтной радиолокационной аппаратуры. Именно опытной загоризонтной аппаратуры, а не радиолокационной станции. Такой РАС тогда еще и в помине не было. На фотопленках, фотографиях были зарегистрированы, с указанием конкретного времени, очень своеобразные сигналы. Отметки в виде круга показывали запуски ракет с территории США, а в виде прямой черточки — пуски наших ракет с полигонов. Пуски были зафиксированы на очень большом расстоянии. Это впечатляло. В тот день Кузьминский предложил мне создать боевые загоризонтные локаторы, принцип действия которых основан на эффекте, открытом советским ученым Кабановым. Со своей стороны я проконсультировался со специалистами, рядом известных ученых и убедился в том, что в Николаеве Франц Кузьминский и его коллеги по НИИДАРу показывали мне не какие-то веселые картинки, или заведомо ложные данные. Многие факты убедительно говорили сами за себя, что вполне можно создать мощные дальние наземные боевые загоризонтные локаторы. Такие РАС могли стать самым эффективным наземным разведывательным средством против американских стратегических ядерных ракет. Ведь космические спутники больше подвержены внешним воздействиям. Поэтому по сравнению с наземными мощными радарами системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) космические спутники менее надежное боевое средство.