Амит Госвами - Самосознающая вселенная. Как сознание создает материальный мир

В действительности, экспериментально показано, что человек не может одновременно удерживать в сознании больше шести цепочек мыслей. Однако при медитации на мантре, судя по всему, важно не только сосредоточение внимания, но и так называемое явление «семантического насыщения», которое состоит в том, что при многократном прочтении, либо устном или мысленном повторении текста, он перестает восприниматься как текст и превращается в своеобразный иероглиф, побуждающий к поиску скрытого за ним смысла, не выразимого в языке. Существуют два типа символизации опыта, которые Сьюзен Лангер в своей книге «Философия в новом ключе» (М., Республика, 2000) назвала дискурсивным («репрезентативным») и экспрессивным («презентативным»), В первом из них (например, в языке) мы как бы видим «сквозь» слово его значение; во втором (например, в музыке) сами свойства средства выражения передают потенциально многозначный смысл. Поэтому звук мантры может восприниматься как музыкальная фраза, возможный смысл которой недоступен сознательному уму, оперирующему значениями, что приводит к переносу внимания на непосредственное чувственное осознание; в медитации это называется «поглощенностью». - Прим. пер.

С другой стороны, по мнению Мида (Mead), само человеческое сознание имеет диалогическую природу и основывается на способности человека ставить себя на место другого. С этой точки зрения эго, как «объективная самость», представляет собой результат принятия позиции «другого» по отношению к самому себе. Подробнее об этом можно прочитать в упоминавшейся выше книге Г. Ханта «О природе сознания...». - - Прим. пер.

В христианстве эта ситуация создает неразрешимую моральную дилемму, подробному анализу которой посвящена книга датского религиозного философа XIX в. С. Кьеркегора « Страх и трепет». Кьеркегор называет эту дилемму «религиозной отменой этики» и полагает, что она может быть разрешена только путем «скачка веры», то есть, по терминологии Госвами, «акта внутреннего творчества». — Прим. пер.

Кьеркегор называл человека, достигшего этой стадии, «рыцарем веры». Однако, как справедливо указывает К. Уилбер («Око Духа», М., ACT, 2002), необходимо помнить, что в обществе этическое и духовное развитие происходит неравномерно и что правильность действий «рыцаря веры» оценивается с точки зрения морали среднего уровня развития. Кьеркегор не дает внятного решения этой проблемы, поскольку остается верным трактовке послания Христа как проповеди индивидуального спасения. С другой стороны, восточная духовная философия предлагает кардинальное решение — путь бодхисаттвы, отказ от индивидуального спасения ради спасения всех других, На более мирском уровне это означает, что целью и условием духовного роста человека должен быть духовный рост других. — Прим. пер.

Примером такого превосхождения может быть христианский мистик Мейстер Экхарт, который говорил, что когда он переживает духовный опыт, у него нет никакого Бога, но, возвращаясь к обыденной жизни, он снова становится верующим христианином. — Прим. пер.

Добавим к этому, что в мистической традиции Восточного христианства — исихазме — в качестве высшей цели духовного пути провозглашалось «соработничество с Богом» в теодицее — обожении всего мира. — Прим. пер.

Это достаточно вольная интерпретация мифа о путешествии героя. Согласно Кэмпбеллу, героя побуждает к путешествию вовсе не «мучительное переживание отделенности от мира», а некий внутренний зов, который с рациональной точки зрения может быть назван «жаждой приключений», а в действительности, в чем-то подобен «шаманской болезни». Это то же самое побуждение к превосхождению своего эго, которое сегодня заставляет людей в одиночку переплывать океан или подниматься на недоступные вершины (как пел Визбор: «Отыщешь ты в горах победу над собой»). До того как герой услышит этот зов, он может быть вполне благополучным и довольным жизнью человеком, но, услышав его, он не может не последовать ему. — Прим. пер.

Как известно, Гаутаму побудило к его исканиям осознание неизбежности старости, болезни и смерти в этом мире; поначалу им руководило желание личного спасения, и лишь пережитое им просветление (а вовсе не нирвана, как пишет Госвами, поскольку из нирваны нельзя вернуться) позволяет считать его духовный путь подлинным «путешествием героя». — Прим. пер.