Пол Хэлперн - Коллайдер

Лоуренс попробовал уговорить Резерфорда построить циклотрон в Кавендише. Чэдвик, Кокрофт и Вильсон тоже в один голос твердили, что циклотрон - это единственный способ для лаборатории остаться на мировом уровне. Но Резерфорд был непреклонен. Он предпочитал все делать сам, и ему не хотелось брать идеи у других научных групп. К тому же циклотрон, он знал, недешевое удовольствие, а Резерфорд не любил клянчить деньги.

Но отсутствие циклотрона обошлось ему еще дороже. В 1935 г. Чэдвик, огорченный отсутствием новых успехов, отбыл в Ливерпульский университет, где начал выбивать средства на циклотрон. Во время его визита в Кембридж летом 1936 г. он и его бывший наставник едва обмолвились парой слов. Примерно в это же время австралийскому ученику Резерфорда Марку Олифанту предложили место в Бирмингемском университете, которое он не замедлил принять. В конце концов, удрученный потерей одних из своих лучших сотрудников, Резерфорд разрешил Кокрофту начать работу над кембриджским циклотроном.

Пока от Резерфорда один за другим уезжали соратники, в Беркли Лоуренс уже собирал средства на еще более мощную машину. Деньги текли к нему рекой, и расширить Радиационную лабораторию не представляло никакого труда. Олифант, однажды навестивший Лоуренса, так объяснил отличие его от Резерфорда: «Кавендишская лаборатория и во времена Резерфорда, и до него всегда была на мели. Резерфорд был не способен, да и не хотел добывать деньги… Лоуренс, наоборот, обладал деловой хваткой и быстро набил руку, добывая деньги для своей лаборатории».

Олифант обратил внимание, что Лоуренс, начинавший в университете с медицины, вовремя предугадал медицинские приложения циклотронов и с этим козырем в руках успешно привлекал средства. В 1935 г. Лоуренс писал Бору: «Как Вы знаете, на медицинские исследования дают деньги гораздо охотнее».

В отличие от Резерфорда, который планировал и лично следил почти за всеми экспериментами в своей лаборатории, Лоуренс предпочитал не взваливать все на себя. Его организационным талантом восхищались люди в правительстве и промышленности, от которых зависело, будет расширяться его лаборатория или нет, и она расширялась. Как отмечал Олифант: «Его прямой подход к делу, уверенность в себе, достижения его опытных сотрудников и целеустремленность исследователей, работавших под его началом, рождали уверенность и в тех, у кого были деньги. Он безошибочно выбирал людей и проекты, за которые стоило взяться. Его отличала редкая способность найти применение всем без исключения навыкам и знаниям, которыми обладали члены его разношерстной группы. Он стал живым примером того, каким должен быть директор большой современной лаборатории. Кстати о лаборатории, ее бюджет вырос до заоблачных высот, а управленческий талант ее руководителя привел к таким скачкам на научном поприще, которые полностью стоили потраченных на них усилий» 41.

19 октября 1937 г. от ущемления грыжи скончался Резерфорд. Как и полагается пэру (за шесть лет до смерти он был удостоен этого титула), «высокочтимого лорда Нельсона» похоронили со всеми почестями. В гербе Резерфорда нашли отражение как его происхождение, так и научные взгляды. Цитата из Лукреция, соседствующая с изображениями птицы киви, символа Новой Зеландии, и воина маори, гласит: «Primordia Quaerare Rerum» («Познать первопринципы сущего»). Могила с прахом Резерфорда заняла подобающее место в Вестминстерском аббатстве рядом с местами последнего упокоения Ньютона и лорда Кельвина.

В 1939 г. в строжайшей тайне в Принстон приехал Нильс Бор. Он недавно узнал, что фашистская Германия хочет одной из первых научиться делить ядра урана и других массивных элементов. В воздухе витал немой вопрос, попробует ли Гитлер превратить неконтролируемую энергию атомных ядер в смертельное оружие. Бор вместе с Джоном Уилером пытались лучше изучить ядерное деление и построить модель, как ядро деформируется и разлетается на осколки.

Из уважения Бор посетил одну из лекций Эйнштейна по теории объединения. Эйнштейн там рассказывал о своей новой математической схеме, позволявшей описать гравитацию наряду с электромагнетизмом. Ядерные силы в ней не упоминались, да и к квантовой механике она не имела отношения. Говорят, Бор посреди доклада незаметно вышел. Его, как и почти всех тогда, интересовали теперь другие вещи. На переднем крае науки было атомное ядро.