Владимир Кутырев - Философия постмодернизма

Наиболее известным сторонником трактовки постмодернизма как результата незавершенности модернистского проекта, его неисчерпанном для нашего времени потенциале является Ю. Хабермас [1]. Остается неясным, однако, почему модернизм не завершился, когда и как его «прерванный полет» возобновится. При такой трактовке соотношения модернизма и постмодернизма последний предстает чем-то случайным, не укорененным во времени и фактах, могущим в любой момент исчезнуть. Думается, что более соответствует фактической логике истории позиция, что наше время есть эпоха универсализации и радикализации модернизма, его перехода в новое качество вплоть до превращения в гипер-сверх-ультра-модернизм. Одним из самых последовательных выразителей этого подхода является А. Гидденс [2].

Имей право, мы бы, ради ясности, всем предписали вместо ускользающе-неопределенного «пост», употреблять точное «гипер». Постмодернизм – это гипер-ультра-сверх-модернизм. И когда говорят, что в отличие от модернизма постмодернизм чаще обращается к классике, хотя бы в виде цитат, т. е. как бы идет назад, то по конечным целям он это делает для нового отрыва от нее, придания дополнительного толчка преодолению сущего, росту масштабов искусственности мира. Если в начале ХХ в. «формулой культуры», выражающей соотношение в ней традиций и новаций, было: классика + авангардизм = модернизм, то в начале ХХI в. она выглядит как: модернизм + новый авангардизм = постмодернизм. При такой трактовке постмодернизма, а она представляется адекватной, можно с уверенностью сказать, что постмодернизм есть то, что принято называть «концом истории». В более принципиальном контексте это конец природы и культуры, становление постчеловеческой цивилизации. То есть цивилизации целиком искусственной, технологической, информационной. Идущей на смену естественно-предметному миру, традиционному и модернистскому обществу.

Исходя из подобной трактовки постмодернизма, мы уже не можем с доверием относиться к поискам его истоков где угодно, вплоть до глубокой древности. Это его парадигмальное, «энтузиастическое» расширение, характерное для поверхностных адептов любого нового, ведущее лишь к потере всякой реальной специфики.

Термин «постмодернизм» впервые был употреблен в книге Р. Ранвица «Кризис европейской культуры» (1917 г.). В 1934 г. он использовался Ф. де Онизом для обозначения авангардистских поэтических опытов начала 20-х гг., радикально отторгавших существовавшую литературную традицию. В работах А. Тойнби (1939–1947 гг.) понятием постмодернизма обозначалась современная (начиная с Первой мировой войны) эпоха, в отличие от предшествующей эпохи модерна. Однако «по-настоящему», как «новое слово» в культурном лексиконе, данное понятие начало распространяться в 60-70-х гг. ХХ в. для фиксации новационных тенденций в архитектуре и искусстве, в художественных и вербальных его формах, а потом стало применяться к экономико-технологической и социально-исторической сферам.

В философию оно вошло прежде всего во Франции, особенно после 1979 г., начиная с работы Ф. Лиотара «Постмодернистское состояние: доклад о знании». После осознания постмодернистской философии как особого состояния духа и направления мысли, к ней, часто «задним числом», стали причислять себя (и это в основном признается остальным философским сообществом) Р. Барт, Ж. Батай, М. Бланшо, Ж. Бодрийяр, Ф. Гваттари, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ф. Джемиссон, С. Жижек, П. Клоссовски, Ю. Кристева, Ф. Лиотар, Р. Рорти, М. Фуко и др. Кто-то его творец и апологет, кто-то критик, но на почве его новых смыслов и понятий. В российской философии в подобном ключе наиболее известны работы, в основном комментаторские, Н. Автономовой, С. Зенкина, И. Ильина, А. Колесникова, В. Курицина, В. Кутырева, М. Можейко, В. Подороги, М. Рыклина, Б. Соколова, М. Эпштейна и др. Большую роль в распространении постмодернизма в русскоязычной среде сыграли, начиная с 2000 г., издаваемые в Минске «Словари» под редакцией А. А. Грицанова, особенно «Новейший философский словарь». Оригинальное же направление мысли, которое можно смело относить к постмодернизму в России, развивавшееся параллельно или в чем-то раньше/позже западного – это так называемое методологическое системомыследеятельностное движение, основателем и бесспорным лидером которого был Г. П. Щедровицкий.

По мере консолидации постмодернистского философствования речь пошла не просто о перенесении признаков новой эпохи и нового состояния культуры на философию, а о поисках его корней в самой философии. Наиболее распространенное мнение, культивируемое в самом постмодернизме, и с ним принято соглашаться, что прародителями постмодернизма как деконструкции являются Ф. Ницше и М. Хайдеггер. Они тоже критиковали, «деконструировали» историческую философию, существующего человека, жесткое деление мира на материальный и идеальный, объективный и субъективный и т. п. Думается, однако, это заблуждение или проявление ложной скромности, вытекающей из желания на что-то опереться. В действительности постмодернистская деконструкция берет круче, а главное, в другом направлении. Да, Ф. Ницше опровергал метафизику, однако во имя жизни и сохранения, даже «бестиализации» естественного человека. Ненавидящий декаданс, он был нигилист по отношению не к бытию, а к истощающей его рациональности и культурализму. Его сверхчеловек – это максимально природный человек. Проповедь им «нигилизма сильных» должна была способствовать пробуждению новой воли к жизни. М. Хайдеггер тоже порицал метафизику, однако за «забвение бытия», за то, что она разделила его единый континуум на дух и материю, что привело к подавлению Dasein наукой и техникой, «поставом». Он фундаменталист и призывал возвратиться к истокам, поэзии, культивируя эмоционально-духовные качества человека. Они оба против гносеологизма, и это дает право соотносить их с деконструктивизмом. Но последний отказывается от реальности и учения о ней – онтологии, чего не делали и не могли делать почвенник Хайдеггер и философ жизни Ницше. Находясь с ними на одной линии борьбы с означающим, постмодернизм преследует противоположную цель. Они критиковали метафизику «справа», с позиций консерватизма (оба прикосновенны фашизму), а он «слева», с позиций прогрессизма и тотального технолиберализма. Они за то, что метафизика открыла дорогу эрозии человеческого бытия в мире, а он за то, что она еще предполагает некую субстратность. В ней всегда остается «бытие-присутствие». В этом ее неискупимый грех, неизвиняемая вина. Вообще, вряд ли стоит верить заявлениям людей, оперирующих сугубо интеллектуалистскими понятиями дискурса, концепта, симулякра об их внутренней теоретической близости с теми, кто оплакивал архаику, мифы и поэзию. Пафос постмодернизма противоположный – в отсутствии, демонтаже любой «земли». Постмодернизм – феномен отрицания бытия. Он не наследует, как прокламирует, Ницше и Хайдеггеру, он их коварный враг.