Андрей Столяров - Освобожденный Эдем.

Причем, заметим, что новая трансценденция вовсе не обеспечивала плавный метаморфоз предыдущего цивилизационного статуса в последующий. Напротив, новая реальность прорастала в старой спонтанно — в виде локусов, инновационных образований, из которых формировались тренды (цивилизационные направления), разваливающие старую матрицу.

Протестантский тренд, например, первоначально возник как борьба за инвеституру (право императора назначать епископов в своих владениях), продолжился альбигойскими войнами, которые пошатнули буквально весь Католический мир, вылился в открытое столкновение между духовной и светской властью Европы, приведшим к «авиньонскому пленению пап» и «великому расколу», породил великое множество еретических сект и течений, и, наконец, после выступления Лютера против индульгенций вылился в Реформацию, повлекшую за собой образование нового, Протестантского мира.

Это вполне понятно. Матрица любого исторического периода чрезвычайно консервативна. Она направлена прежде всего на сохранение текущей реальности. И потому переход между матрицами представляет собой цивилизационную катастрофу. Тоффлер указывает на три таких катастрофы 14, другие исследователи насчитывают их несколько больше 15. Однако здесь важна суть: фазовый переход обозначает функциональный разрыв реальности. Он проявляет себя как социальный Армагеддон: будущее уничтожает настоящее и утверждается на его обломках.

Вместе с тем, перспектива не выглядит безнадежной. Тот принципиальный факт, что человечество, несмотря на периодические возникающие глобальные кризисы, все еще существует, позволяет предположить, что в самом процессе развития действительно заложена и некая «механика сохранения». Собственно, мы на нее уже указывали. Новая трансценденция, новая гуманитарная технология, возникающая по отношению к демонтажу с некоторым опережением, как бы «подхватывает» динамику исторических инноваций и формирует из нее новую целостность. Магнитное поле преобразованной трансценденции — вот, что связывает настоящее с будущим, не позволяет реальности распасться до полного уничтожения.

Так было до настоящего времени. Однако нельзя гарантировать, что так будет и в этот раз.

В принципе, когнитивный барьер , то есть разность энергий между индустриальной и когнитивной стратами глобальной цивилизации, имеет ту же природу, что и предыдущие фазовые переходы. Наблюдается пересечение цивилизацией «предела сложности», когда ее избыточная структурность грозит перерасти в катастрофический техносоциальный обвал, наблюдается также формирование громадных цивилизационных трендов, прорастающих сквозь старую матрицу.

Однако наличествует в этом процессе и нечто новое. Следующей трансценденции, компенсирующей матричной технологии, которая подхватывала бы возникающую реальность, пока не видно. «Когнитивная целостность» вовсе не прорастает из индустриальной, и ничто не указывает на то, что подобное метафизическое измерение вообще может возникнуть.

Вероятно, мы вступаем в эпоху, когда устойчивую трансценденцию просто нельзя будет сформировать.

Некоторые основания для такого вывода есть. Если окинуть взглядом глобальную цивилизация с момента ее возникновения до наших дней, то нетрудно заметить, что периоды «парадигмальной устойчивости», периоды жизни матриц, структурирующих реальность, имеют тенденцию к сокращению. «…мы располагаем следующей временн о й последовательностью: 2,5 млн. лет назад — первые каменные орудия в Восточной Африке; 12 тыс. лет назад — первые неолитические культуры в «Плодородном полумесяце»; 300 лет назад — индустриальная революция в Европе; наши дни — информационная революция. Если отложить эти значения по абсциссе, и принять — на чисто интуитивном уровне — что каждая из этих революций меняла «качество жизни» (ординату) сопоставимым образом, то мы получаем простую логарифмическую зависимость с корреляцией 0,98… Так когда ж нам ожидать следующую, «Четвертую технологическую», революцию? Вы будете смеяться, но — исходя из нашего графика — через семь-восемь лет! Это, разумеется, глубоко в пределах ошибки, так что… может, она уже идет? А ряд-то логарифмический, так что пятая, шестая и так далее (революции — АС ) будут следовать одна за другой, сливаясь в сплошной каскад…» 16.

И, видимо, главной чертой когнитивной эпохи является именно то, что она формирует среду, принципиально не обладающую устойчивостью. В каждую единицу времени в такой среде совершается хотя бы один фазовый переход: реальность терпит разрыв (теряет непрерывность, дифференцируемость), и никакая целостность, никакая новая матрица оказываются неосуществимыми. Любая матрица распадается уже в момент своего появления. То есть, ризома , вырожденная метафизическая среда, онтологически не способна ни к потенцированию (интеллектуальной возгонке) реальности, ни к восприятию откровения. Всякий концепт, зародившийся в ней, будет иметь исключительно временный, «модельный», конвенциональный характер. Нет критериев, чтобы подтвердить его «истинность». Ризома продуцирует лишь фантомы: колеблющееся, иллюзорное бытие.