Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 17

2. Равным образом и для того, чтобы лишить силы второе из вышеуказанных противоречий, т. е. кажущееся противоречие между индивидуальной свободой и необходимостью абсолютного, достаточно взглянуть на проблему с точки зрения установленных гносеологически-онтологических основоположений. Действительно, что такое свобода? – Возможность для каждой личности, выражающей по самому смыслу своей индивидуальности некоторую идеальную цель или долг и знаменующей собою, поэтому, нравственную категорию 194, оставаться индивидуальной в каждом своем проявлении, т. е. в своем роде единственно, неповторимо, направлять свое внимание и совершать свой выбор 195. «Несмотря на причинную зависимость самости от ее собственного прошлого и от всех ее социальных и естественных условий, данный акт внимания, происходящий в данный момент времени, никогда не осуществляется раньше, никогда не будет осуществлен в будущем, является постольку единственным, индивидуальным, не допускающим никакого полного причинного объяснения и есть, следовательно, свободный акт данной самости» 196. Но ведь в таком случае положение свободы в сфере абсолютного то же самое, что и положение индивидуального в сфере индивидуального индивидуальных вообще; и, «значит, проблема моей свободы есть просто проблема моей индивидуальности. Если я есмь я и не являюсь ничем другим, и если я являюсь самим собою, как выражение цели, я постольку свободен именно потому, что, как индивидуальность, я не выражаю своим существом никакой иной воли, кроме своей. А это и есть именно то, как мое существование выражает Божью волю и является ее следствием» 197. «Я, единственный среди всех разнообразнейших существований вселенной, хочу вот этого акта. Правда, несомненным результатом единства божественного сознания при этом является тот факт, что в этом акте во мне хочет также и Бог. Но равным образом несомненно, что это божественное единство вот здесь и в данный момент осуществляется мною, только мною, чрез посредство моего единственного акта. Мой акт является хоть и фрагментарной частью божественной жизни, но не повторяется нигде больше в божественном сознании. Когда я сознательно и определенно хочу именно таким образом, это никто иной, как я, знаменую собою при этом божественную волю или же именно вот тут сознательно действую ради целого. И, значит, я постольку свободен» 198.

3. Но не придается ли всем этим третьему из указанных противоречий только еще больше резкости и непримиримости? Ведь, будучи свободен в своем внимании и выборе, человек всегда может склониться ко злу, как то и бывает постоянно в жизни. Как же сочетать такое произвольное зло с божественностью и абсолютностью всего происходящего? Однако и тут на помощь приходит вышеизложенная общая гносеологически-онтологическая концепция. Действительно, что такое зло вообще? – Ограничение индивидуальности в том или другом направлении: конечность, незаконченность, отрывочность, несовершенство, а в том числе, значит, и конечность свободного выбора у ограниченной индивидуальности человека. Вся конечная жизнь полна проявлениями зла и ограничения. Но вместе с тем «вся жизнь есть борьба со злом» 199. В этом – весь смысл ее: в этом же и разрешение столь непримиримого на первый взгляд противоречия. Ибо «моральный порядок нашего идеалистического мира имеет не тот смысл, что морального зла совсем не должно быть, а тот смысл, что во временном жизнепорядке каждое злое деяние должно быть когда-нибудь как-либо уравновешено каким-либо другим агентом, если не самим его виновником» 200. «Зло для нас не лишено реальности. Оно представляет собою временную реальность и, как таковое, содержится в вечном постижении и предстоит ему. Но что мы постоянно утверждаем, так это то, что зло не означает собою целой или полной инстанции бытия. Другими словами, зло представляет для нас нечто совершенно конечное: абсолютное, как таковое, в индивидуальности своей жизни не является злом, хотя его жизнь, несомненно, включает в себя и злое, испытывая его, преодолевая и оставляя за своей спиной» 201. «Справедливость вечно торжествует, но не без наличности временной борьбы. Эта борьба, однако, происходит внутри самой божественной жизни, а не в каком-то внешнем созданном мире» 202. «Совершенствование Духа есть совершенствование через переиспытание и преодоление горестей» 203и зол. «Моральное постижение осуждает преднаходимое им зло: и осуждая его и борясь с этим злом, оно образует с ним вместе некоторое органическое целое, которое и составляет добрую волю» 204. «Добро, как моральный опыт, является нам в форме преодоления переиспытанного зла; и в вечной жизни Божьей осуществление добра должно находиться в такой же самой органической связи со злом, как и у нас. Добро не есть простая невинность, это – осуществленное постижение. Зловредящему человеку мы говорим: Бог добр потому, что, мысля тебя, он осуждает твои злые побуждения и преодолевает их в высшей мысли, частью которой ты являешься» 205. Всякое зло и несчастье – суть зло и несчастье Бога и в Боге; но только в то время, как в человеке, в конечной индивидуальности, они выступают с некоторого рода самостоятельностью, в Боге они теряют эту свою отдельность и независимость и фигурируют; как моменты, сопряженные, даже более того, исключительно понятые лишь в связи с моментами их преодоления, преобразования их в добро и счастье. В этом – единственная осмысленная и подлинная теодицея 206. «Единственным способом придать нашему взгляду на бытие разумность будет утверждать, что мы стремимся к абсолютному лишь постольку, поскольку абсолютное тоже стремится в нас и ищет путем наших временных борений – мира, которого нигде нет во времени и который наличен только – и при том с абсолютностью – в вечности. Если бы не было стремления во времени, не могло бы быть мира в вечности» 207.