Э. Сирота - Ницше. Для тех, кто хочет все успеть. Афоризмы, метафоры, цитаты

Более-менее вдумчиво ознакомившись с различными биографиями Фридриха Ницше, вы, скорее всего, уберете из названия этой главы вопросительный знак. Но пусть он пока остается, ибо вопрос о том, что двигало Фридрихом Ницше в его становлении как мыслителя, что определило его взгляды, его философию, заслуживает отдельного рассмотрения. Уже не раз говорилось о нераздельности трудов автора и его личности – теперь попробуем убедиться в этом.

Если перечислять в хронологическом порядке все болезни Ницше, то получится отдельная биография «с медицинским уклоном». Удивительное явление: родители Фридриха словно распределили свое здоровье между детьми без малейшего намека на равномерность и справедливость. Франциска Элер-Ницше благополучно прожила вполне достойный для женщины того времени век – больше семидесяти лет, – при этом не страдая сколько-нибудь серьезными заболеваниями.

Родители – зеркало будущего

Ее муж Карл Людвиг Ницше, напротив, крепостью здоровья не отличался и умер, не дожив до тридцати семи лет.

Их дети словно повторяют родителей.

Элизабет Ницше унаследовала от матери здоровье и долгий век (восемьдесят девять лет), а Фридрих всю жизнь болел и даже собирался несколько раз умирать – особенно в возрасте, когда скончался отец, но все же пережил его на два десятка лет. Причуды наследственности? Очень может быть.

«У каждой души особый мир; для каждой души всякая другая душа – потусторонний мир»

По мнению некоторых исследователей, для истории было бы лучше, если бы Фридрих и Элизабет в смысле здоровья и долголетия поменялись местами. Тогда, по их логике, сестра Ницше не ввязалась бы в авантюрный проект, ставший отчасти предтечей германского нацизма, не исказила бы смысл трудов брата. И они не превратились бы в ту философию человеконенавистничества, каковой предстают в массовом общественном сознании. А сам Фридрих прожил бы долгие годы в ясном уме и создал бы еще много интересных произведений, обретя прижизненную славу и не допустив превратной трактовки своих идей. Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения. Все было так, как было.

Первые серьезные проблемы со здоровьем (если не считать слабого с детства зрения и некоторой общей болезненности) у Ницше начались примерно с восемнадцати лет. Любознательному и много читающему юноше мешали заниматься мучительные головные боли. Ситуация биографически ничем, казалось бы, не примечательная, но стоит обратить на нее внимание. Организованный и дисциплинированный, привыкший в своих действиях руководствоваться установленными и уважаемыми (хотя и тягостными порой) правилами и собственной волей, молодой человек вдруг понял, что на его пути стоит то, что бывает сильнее его, – болезни. Воля требовала преодолевать их, но зачастую это было невозможно. Все его естество восставало против такого положения вещей и толкало на борьбу – с переменным успехом. Уязвленное самолюбие для Ницше всегда было мучительным. Значит, понял он, жить предстоит под дамокловым мечом внезапных неудач и слабости из-за каких-то микробов! Рядового человека это всегда угнетало бы (представьте себя в таком положении), а уж молодого Фридриха, исполненного амбиций, – тем более. И это состояние повторялось.

«„Враг“ должны вы говорить, а не „злодей“; „больной“ должны вы говорить, а не „негодяй“; „сумасшедший“ должны вы говорить, а не „грешник“»

Лето и осень 1865 года преподнесли новый удар – тяжелые ревматические приступы. В этом смысле упомянутая травма в армии психологически была менее трудна – это все-таки не внутренняя болезнь, с которой приходилось бороться постоянно, а внешняя, пусть и очень сильная, – и это пройдет. Правда, не без последствий.

ГОРДЫНЯ

Болезненно преувеличенное чувство собственного достоинства, один из смертных грехов в христианстве

А поездка в порыве патриотизма (и чтобы отдохнуть от рутины на базельской кафедре) на франко-прусскую войну совершенно ясно дала понять Ницше, что подобные приключения и подвиги – не для его здоровья.

«Напрасно ищут в моем существе черту фанатизма. Ни в одно мгновение моей жизни нельзя указать мне самонадеянного или патетического поведения»