Елена Воробьева - Герменевтика гимна

Крушение Третьего рейха привело к запрещению «Песни немцев», но какие бы альтернативы ни предлагало правительство нового демократического режима, они не находили поддержки народа: проведенный в 1951 г. опрос зафиксировал, что три четверти немцев высказались за возврат прежнего гимна. Несмотря на результаты голосования, представители союзных держав-победителей резко выступили против народного волеизъявления, и лишь в 1990 г. правительство Федеративной Республики Германии смогло вернуть «Песнь немцев», ограничившись ее третьей строфой. Тем не менее, отдельный официальный закон о гимне до сих пор не принят.

Современный гимн в том виде в котором он защищен уголовно-правовым законом восстановленной Германии, к сожалению, малоинформативен:

1. Страна – «немецкое Отечество», ей желают «цвести»;

2. Основная задача государственной власти – обеспечить «единство, право и свободу»;

3. Основная задача граждан – стремиться «по-братски, телом и душой» к единству, праву и свободе;

4. Враг – отсутствует;

5. Пожелание – «цвети» – акцентируется на настоящем времени, однако слова «единство, право и свобода – фундамент для счастья» говорят о надежде на то, что процветание распространится и в будущее.

Много больше положительных смыслов содержит «Песнь немцев». Во-первых, она конструирует географический облик Германии (как было сказано выше), которая «превыше всего в мире» и объединяет людей для «защиты и отпора». Во-вторых, создает позитивный имидж народа, «женщины, верность, вино и песни» которого «сохранят по свету свое старое доброе имя» и должны «вдохновлять нас к благородству всю жизнь нашу напролет». Эта идея уходящей в вечность верности традициям, к сожалению, не нашла отражения в современном исполнении. В-третьих, «Песнь немцев» не определяет врагов: их просто нет ни в пространстве объединенной Германии, ни среди соседей. Удивительно, но факт – гимн народа, заклейменного как самый милитаристски настроенный в Европе, созидателен и мирен по сути своей.

Тем не менее, это не помешало его первой строфе стать символом сумасшествия, поразившего нацию в первой половине XX в. Не исключено, что в 30-е годы европейцы с таким же недоумением и ужасом взирали на крутую политическую кашу, выплеснувшуюся из волшебного немецкого горшочка и затопившую полмира, как мы сейчас глядим на то, что происходит на Украине. Каким образом в мирном бюргере, романтичном поэте, педантичном инженере и трудолюбивом работяге возникло инфернальное мистическое крестоносное «Drang nach...»?

В 1938 г., за год до начала Второй Мировой войны, К.Г. Юнг в интервью Х.Р. Никербокеру говорил: «И все вместе, эти символы третьего рейха, вслед за его пророком под знаменами ветра и шторма и вращающихся вихрей (свастика и ее производные – примечание мое, Е. В.) направляют массовое движение, увлекая немцев в урагане безудержных эмоций все дальше и дальше к судьбе, которую никто, вероятно, даже он сам, ясновидящий пророк, фюрер, не может предсказать» (К.Г. Юнг «Диагностируя диктаторов»). О том, что случилось позже, ведает Клио, муза истории, но, к сожалению, не все извлекают из ее рассказов уроки.

Смыслы, сокрытые в привычных символах на определенных поворотах жизненного пути государства начинают воздействовать на народ и взывать к его коллективному бессознательному. И от того, что именно они извлекают из иррациональных глубин, зависит будущее страны. Неловкое или самонадеянное обращение с национальными символами может вызвать из небытия демона, с которым не способны справится неумелые политдемонологи, но те, кто разыгрывает национальную карту, не желают учиться, они, жаждут немедленно получить результат. И они его получают. «Монстр – вот что такое нация. – говорил К.Г. Юнг в цитированном выше интервью, – Каждый должен опасаться нации... Малые нации предполагают малые катастрофы. Большие нации предполагают большие катастрофы».

И поляками, и немцами, и украинцами, в период доминирования националистических программ, традиционно овладевает мессианская идея щита между цивилизованным Западом и дикими ордами Востока. А на востоке от современных и постсоверменных щитоносцев раскинула свои пространства необъятная, непонятная и уже поэтому враждебная Россия.

Государственный символ нашей страны прошел все этапы развития мирового гимностроительства, отразив политические перипетии, возникающие в тот или иной исторический момент. В эпоху Петра I, с рождением Российской империи, роль гимна исполнял «Марш Преображенского полка», получивший словесное содержание только в 1805 г. Со словами: «Пойдем, братцы, за границу, бить Отечества врагов» – русская армия вступила на улицы Парижа в 1814 г. Он же был признан гимном Временного Правительства после Февральской революции, как бы начав отсчет нового времени для новой страны.