Array Вольтер: Избранные сочинения

Благоволил творец скончать наш плач и стон.
Что вижу? к нам идет бесстрашный Альдамон,
Танкреда подвигов один свидетель верный;
Вот он, вот воин тот, издавна мне усердный,
И наше счастие он верно подтвердит.
Но не от язв ли он едва стопы влачит?
Ах, мрачен вид его, он скорби возвеститель!..

Скажи, о Альдамон, Танкред ли победитель?

Он, без сомнения.

При кликах, внятных нам,
При песнях радостных идет он к сим местам?

Ах! песней глас на вопль пременится плачевный.

Что слышу я!

Сей день, навеки незабвенный,
Увы! последний день, в который жил Танкред.

Он мертв!

Взирает он еще на дневный свет,
Но от жестоких язв кончается с мученьем.
Я к вам предстал с его ужасным извещеньем,
С письмом сим, кровию начертанным его;
В нем тайну он открыл вам сердца своего.
С слезами тяжкое свершаю порученье.

О, день отчаянья! о, неба пораженье!

Подай мой приговор; предел моих он дней:
Приятен он. – Танкред! о бог судьбы моей!
Твой голос есть завет мне следовать с тобою?
Подай письмо – и смерть!

Услугой роковою,
Мне толь ужасною, не оскорбися ты.

О очи! зрите ль вы кровавые черты?
Могу ль?… в последний раз мне укрепиться должно.
(Читает)
«Мне пережить твоей измены невозможно.
На битве гибну я, но умерщвлен тобой;
Тебе, жестокая, я, жертвуя собой,
Желал бы сохранить честь с жизнию твоею».
Что, мой отец!

Увы! всей яростью своею
Неумолимый рок в сей день нас поразил!
Теперь он всех надежд и страха нас лишил;
Ни ты уже, ни я стенать не можем боле.
Но, дочь бесценная! влачу я жизнь доколе,
Пусть учит страшное раскаянье мое
Отечество, весь свет, как имя чтить твое.

Что мне в почтении, всех радостей лишенной?
Что мне в отечестве и что во всей вселенной?
Он умирает!

Ах! терплю безмолвно я.

И умирает он во гневе на меня!
Сему виновник ты… Но пусть хоть в час он страшный…
Что вижу я? моих убийц!

Аржир несчастный!
Несчастнейшая дочь! К вам принесен с полей
Покрытый язвами великий рыцарь сей.
Кипящей яростью водимый он средь боя,
Желал лишь умереть, но смертию героя.
Его драгая кровь, струившаясь рекой,
От язв сдержалася усердною рукой;
Великая душа хоть смертию томилась,
Аменаиду зреть еще остановилась;
Ее он называл, и каждый слезы лил;
Свое смущенье скрыть я не имею сил.

Оставьте, варвары, смущенья бесполезны.
(Подбегая к Танкреду и бросаясь к ногам его)
Танкред! о друг души, жестокий и любезный!
Ты можешь ли твой слух в последний раз склонить?
Ты можешь ли ко мне взор темный обратить?
Взгляни, узнай меня, и мой удел ужасный,
Хоть в гробе место мне, супруге дай несчастной!
Она завидует единой чести сей;
Бессмертный сей союз ты обещал для ней.
Не будь немилосерд, не будь врагом ты другу;
Хоть взором удостой невинную супругу…
(Он взглядывает на нее)
Ужель в последний раз взглянул ты на нее!..
Ужель совсем отверг и сердце ты мое?…
Ты мог подозревать?…

Ах! ты мне изменила.

Кто! я? Танкред!

Ах, нет! она тебя любила,
И за любовь к тебе на казнь осуждена;
За верность лишь к тебе страдала здесь она.
Мы все жестоки к ней и пред тобой виновны:
Законы, рыцари и наш совет верховный —
Все, все преступны мы; невинна дочь моя;
Вооружило нас одно письмо ея;
Письмо ж сие к тебе, к любимому герою;
А ты обманут был, обманут даже мною.