Array Вольтер - Избранные сочинения

Что за волшебство в ней и в самом преступленья
Ту добродетель мне живит в воображеньи,
Которой образ в ней, мечтающий, я зрел!
Ты, повелевшая, чтоб я в тот гроб нисшел,
В котором без меня сама была б ты зрима,
О вероломная… но всё еще любима!
О ты, которою душа моя жила,
Ах, если б быть могло, ах, если б ты была
То, чем казалася очам моим прельщенным…
Нет, с смертью призрак сей лишь может быть
забвенным;
Но должно вознестись над слабостию сей;
Мне должно… умереть, не думая об ней.

Но менее она винилася тобою.
Неправдой, ты вещал, и мрачной клеветою
Наполнена земля…

Ах! узнано о всем;
Всё обнаружено в ужасном деле сем:
Она своей красой прельстила Соламира;
Сей мавр ее руки просил залогом мира.
Дерзнул ли б он искать, любви ее не знав?
Взаимность их была. Вотще я сердцу вняв,
Сомнение питал: и сам ее родитель,
Нежнейший сей отец… ее он обвинитель,
И дочь преступная винит себя сама.
Я зрел, я зрел слова ужасного письма:
«Будь повелителем над нашею страною,
Над Сиракузами и над моей душою».
Мой жребий совершен!

Но презрит пусть герой
Неблагодарную с толь низкою душой.

И, к ужасу, она гордиться тем дерзает!
Мнит, что славнейшего героя избирает!
Ах, мысль сия одна мою всю душу рвет!
Срацин презрительный Италию гнетет;
И безрассудный пол, душою легковерный,
Сей пол, в их областях до рабства угнетенный,
Почтеньем поражен, которое родит
Завоевателей властолюбивый вид,
Сердцами жертвует тиранам, их гнетущим;
А нам, защите их, для их любви живущим,
У ног их дышащим и гибнущим за них,
Изменой платит нам для варваров своих!
Достанет гнева мне в обиде сей безмерной,
Чтоб проклинать мне жизнь и скрыться от неверной!

Все рыцари сошлись, и время их зовет.

Я здесь его терял; иду за вами вслед.

К ногам твоим паду, о ангел мой хранитель!

Не унижаюсь сим; и скорбный мой родитель
Колена ног твоих идет со мной обнять.
Священный образ твой почто от нас скрывать?
Кто правое мое осудит нетерпенье?
Мной старец упрежден… Но сердца восхищенье
И чувства все излить могу ли пред тобой?
Страшусь тебя назвать… Но вид печален твой?
Могу ли зреть тебя, в местах сих безотрадных,
Не посреди убийц, на кровь мою толь жадных?
Не отвечаешь ты… трепещет грудь моя…
Не смею говорить… увы! что вижу я —
Ты отвращаешь взор… не внемлешь что вещаю.

Поди… утешь отца; его я почитаю.
Другой, важнейший долг отсель меня зовет.
Перед тобой, пред ним исполнил я обет,
И награжден… другой мзды сердце не желает:
Признательность без мер нам тягостна бывает.
Освобождаю я навеки вас от ней…
И ты… располагать властна судьбой своей.
Будь счастлива… а я, я смерть найти желаю.

Жива ли я? на свет еще ли я взираю?
То правда ли, что жизнь мне небом отдана?
И из могилы я ужель извлечена?
О Фани, слышала ль ты приговор мой грозный,
Жестокий, яростный и более поносный,
Чем тот, которым я на казнь осуждена!

И тем мне и другим душа поражена.

Танкред ли, небеса! здесь говорил со мною?
Ты зрела хладность ту и гордость ту, с какою
Меня презрением обременять он смел?
О Фани! на меня он с ужасом смотрел.
Он спас мне жизнь, чтоб смерть лютей меня сразила!
За что ж, Танкред, и чем твой гнев я заслужила?

Так, пламенный сей гнев сверкал в его очах
И прерывалася речь хладная в устах;
Он отвращал свой взор, но слезы сокрывая.

Он бросил, он презрел, меня здесь посрамляя!
Чем страшная сия гроза возбуждена?
Чего он хочет? чем в нем ярость возжена?
К кому ревнивым быть он может во вселенной?…
Я славлюсь, я горжусь Танкредом быть спасенной;
Так, он один мне всё, он бог-хранитель мой;
Он жизнь мне возвращал, сам жертвуя собой;
Но я ту саму жизнь не за него ль теряла?