Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама

Размеры России, ее полистратегичность, ее географическое положение, задающее вектора взаимодействия с тремя мировыми цивилизациями, ее историческим опыт существования в форме проектной Империи [13] Последовательно Россия осуществляла с большим или меньшим успехом православный, славянский и коммунистический глобальные проекты. , — все это приводит к тому, что для России возможна лишь глобальная проектность или же — никакой.

Наконец, претендуют на глобальность Япония и Китай. В японских программных документах претензия на глобальное, мировое, проектирование предъявлена явно. Для Китая глобальный характер развития связан с избытком демографического ресурса, общемировым характером расселения диаспоры при сохранении экономических, культурных и отчасти политических связей с метрополией, потребностью в контроле над глобальными рынками. Кроме того, для обеих стран необходимость вовлечения в свое проектирование чужих ресурсов и сущностей обусловлена взрывной, неустойчивой динамикой Азиатско — Тихоокеанского региона, где вызовы и противоречия современного мира достигают предельных значений.

Интенцию к глобальности, связанную с демографическим фактором, проявляет Индия, хотя сегодня индийский проект выглядит скорее региональной версией китайского, нежели претензией на самостоятельную роль [14] Индия имеет давнюю традицию мультитрансцендентной глобальной проектности, но эта традиция была основана на кастовой системе и специфике местных элит (сикхская и пуштунская военные и т. д.). Разделение единого организма Индии на собственно Индию, Пакистан и невразумительную искусственную конструкцию, называемую сначала Восточным Пакистаном, а потом Бангладеш, освобождение Цейлона и экзистенциально важных северных княжеств — Непала и Бутана, самостоятельность Бирмы — все это привело к противостоянию ислама, буддизма и индуизма и невозможности перехода к сложным формам идентичности, необходимым для инсталляции проектов, претендующих на глобальный статус. Ситуация может резко измениться, если наметятся какие–то формы со–организованности в логике Большой Индии: Британская Индия (Пакистан, Индия, Непал, Бутан), Шри — Ланка, Бирма. Такое объединение, пусть столь же условное, как в структуре ОИК. безусловно, породит пространство глобального когнитивного проектирования. .

Остальные страны насколько можно судить, ограничиваются локальными проектными инициативами, некоторые из которых могут при определенных условиях обрести наднациональный статус.

Проекты как локальные, так и глобальные, могут носить различный фазовый характер. Китаиские и индийские экономические инициативы носят все признаки экономической модернизации. Эти страны претендуют на звание современнои «мастерской мира», позицию мировых центров производства низко — и среднетехнологической продукции. Иными словами, они строят у себя высокоиндустриальную экономику, повторяя путь, который страны Европы и США, Япония и СССР прошли 50–100 лет назад. Эти проекты, следовательно, имеют индустриальное содержание.

Исламский проект обычно называют «неофеодальным», имея в виду, что он предусматривает деструкцию высокоразвитых форм производства, катастрофическое упрощение всей системы антропосред, перенос центра экономической жизни в деревни и малые города, известное возрождение традиционных форм и форматов жизни и деятельности. В действительности, однако, речь идет о раннеиндустриальных экономических структурах, нежели традиционных [15] Концепция «неофедализма», если понимать этот термин буквально, содержит две забавные ошибки. Во–первых, немалая часть индустриальных и постиндустриальных знаний и технологий носит пороговый характер: их трудно создать, но если уж они созданы, их проще сохранить, чем потерять. Во–вторых, катастрофическое упрощение социосистемы происходит «по рубежам»: если откат к прошлому не удалось остановить на стадии генезиса текущей фазы развития, то деструкция будет продолжаться до ранних стадий предыдущей фазы. Иными словами, социальная, военная или космическая катастрофа может отбросить человечество к раннеиндустриальной эпохе (и скорее в эпоху промышленного переворота, чем во времена Реформации), может, к Темным векам, причудливо соединяющими в себе элементы зарождения и распада традиционной фазы развития, по целому ряду параметров эта эпоха повторяет черты неолита. Но вот упасть в «высокое Средневековье», «Возрождение» или эпоху расцвета рабовладельческих империй не удастся — соответствующие структуры неустойчивы по отношению к процессу катастрофического упрощения. В дальнейшем мы будем использовать устоявшийся термин «неофеодализм», имея в виду возможность инсталляции некоторых реликтовых социальных и культурных механизмов при раннеиндустриальмом характере экономики. Некоторое представление об особенностях такого «неофеодального» мира дает Туркмения времен Ниязова .