Антон Райков - Теория соотносительности

Но вот в его дом пришла беда. Заболел сын, заболел, а потом и умер. Велико было несчастье всей семьи. Атон же молча перестрадал потерю и сказал так: «Великое испытание было послано мне судьбой, много страдал я, но выдержал его. Все может выдержать человек, выдержать и не сломаться. Даст еще Бог мне нового сына. Велико мое несчастье, ох велико, но я выдержу, и не сломаюсь, потому что нет такого несчастья, которого бы не мог выдержать человек». Так сказал Атон и стал жить дальше. Тут серьезно заболела любимица Атона – его ненаглядная и уже двухлетняя дочурка Ада. Атон не верил своим глазам, не верил в то, что может случиться худшее. «Нет, – говорил он себе, – молния не бьет дважды в одно и то же место. Бог не отнимет у меня Аду. Есть ведь все-таки какая-то справедливость на Земле». Так говорил Атон, но Ада умерла. Горе всей семьи было уже не просто велико, но безмерно, ведь Ада была любимицей не только Атона, но также и его жены, и сестры Ады – Марии. Все любили маленькую Аду, но она умерла. Почему так произошло? Атон не мог понять. Он было возроптал, но потом сказал так: «Неисповедимы пути земные. Великое страдание было припасено для меня, и я его принял. Не имею я права роптать. Были уже люди, с которыми происходило нечто подобное, и они не ломались. Вспомню же Иова многострадального. Вспомню и утешусь. В конце концов, со мной все еще моя семья, мой дом и мои книги. И я верю, что еще придет счастье в этот дом и придет для меня радостное время. Хотя сейчас на сердце одна лишь тоска». Так говорил Атон, говорил, не ломался, трудился и верил в лучшее. Но жена его была совсем не так стойка, два несчастья в семье подорвали ее силы, как физические, так и духовные. Некоторое время она жила так, как будто ничего особенного не произошло, но потом вдруг впала в апатию, а через некоторое время стало понятно, что она повредилась в уме. Атон не жалея тратил деньги на врачей, но деньги уходили, а здоровье к Марии не возвращалась. Младшая же Мария, как могла, старалась вести хозяйство, насколько это было по силам для восьмилетней девочки. Атмосфера в доме была невеселой. Атон же продолжал трудиться и верить в лучшее.

Но и на нем стало сказываться общее напряжение. Труд не доставлял ему прежнего удовольствия и, как следствие, он стал менее продуктивен, а иногда и просто непродуктивен. И вот вдруг в один день совершенно неожиданно он оказался на улице, потому что на его место нашелся более способный работник. Это был удар для Атона, он не верил, что такое может произойти. Как же ему теперь кормить безумную жену (которая к тому же требует дорогого ухода) и маленькую дочь? Атон опять взялся за черную работу, но она не могла помочь ему сохранить дом. Семья была вынуждена съехать и вот, пока вопрос с новым жильем был не решен, отец, мать и дочь решили переночевать в бараке. «Это будет всего одна ночь, – сказал он себе и жене с дочкой, – одна только ночь, а там что-нибудь да придумается». И вот он снова слышит вокруг себя давно забытые им разговоры людей дна, вспоминает прошлое. Он смотрит на жену и дочку, укрытых грязным одеялом, и вдруг что-то такое находит на него, и он начинает внутренне всхлипывать. Испугавшись, как бы эти жалкие звуки не услышали окружающие, он спешит на улицу, и там начинает рыдать во весь голос. Так сломался несгибаемый Атон, который верил в то, что нет таких испытаний, которые бы не мог выдержать человек. Так мир узрел слезы Атона.

А смысл притчи ясен: Знайте, что есть на свете непосильные бремена. А тот, кто не знает этого, тот узнает и надорвется.

Феномен фракционности проявляет себя во всех сферах, и философия не является исключением. Но я некоторое время недооценивал его значимость. А именно логика моя поначалу была следующей: вокруг так мало людей, для которых философия реально что-то значит. Уж стоит найти философа, и я найду с ним общий язык. Ну хорошо, мы с ним будем в чем-то несогласны, но разве это существенно, если удерживать в уме то, как мало вообще людей, всерьез интересующихся философией. Частными несогласиями можно пренебречь, лишь бы общей была любовь к Истине. Я не сомневался в верности подобной позиции. Практика, однако, указала на серьезные ограничения такого подхода.

А именно довольно скоро я начал понимать всю силу фракционных трений внутри единого, как мне казалось, философского лагеря, всю значимость «философской партийности». И раз уж речь зашла о партийности, то уместно обратится к миру политики. Вот существует государство, существует, условно выражаясь, правящая партия, и существует лагерь оппозиции. Оппозиция всегда неоднородна по своему составу, разделяясь на несколько принципиально несогласных друг с другом лагерей. Каждый лагерь в свою очередь неоднороден, предлагая принципиально различные пути развития страны. Крайне показателен, пример с историческими дискуссиями внутри марксизма, которая не только отделяла марксистов от всех остальных, но и раскалывала марксистов внутри марксизма (большевики-меньшевики). А казалось бы: уж если мы марксисты, то должны найти общий язык. Какое там…О том же, чтобы найти общий язык на основании того, что все мы радеем за общественное благо (как марксисты, так и либералы, и консерваторы) говорить вообще не приходится.