Егор Поломошнов - Между Добром и Злом

Или, по крайней мере, как то, что оно заслуживает большего внимания, чем Добро?

И, наконец: если это, все же, следует понимать именно так, то почему именно это так? Ведь к Добру, а не ко Злу стремится человек , не так ли?

Учитель: Ни ослу, ни барану, ни свинье, ни козлу не присуще стремление ко Злу . Оно – исключительная прерогатива козлобородого, рогоголового и – при том – человекоподобного.

Ученик:Вы имеете в виду…

Учитель:Смелее! Не бойтесь называть его по имени: Дьявол, Сатана, Люцифер, Вельзевул, Вий, Шайтан, Шиву, Анхра-Манью, Ака-Мана, Друдж, Айшма – он от этого не материализуется.

Ученик:Вы уверены? Почему же тогда не рекомендуется упоминать его имя всуе?

Учитель:От страха. Как сказал в свое время Аристотель, « страх есть ожидание зла » («Никомахова этика. Книга третья»), а тот, кого мы сейчас назвали разными его именами, и есть – по сути своей – сгусток страхов человеческих, вместилище представлений человека о Зле . Говоря словами небезызвестного, хотя и небессомнительного графа (?) Калиостро, «чувственной идеей» Зла .

Ученик:Позвольте, но тот же, как Вы его назвали, «граф (?)» говорил о материализации чувственных идей, не так ли?

Учитель:«Материализация чувственных идей» отдельно взятым индивидом – не более чем шарлатанство авантюристов и шулеров, «катал» и «кидал», проходимцев и лжепророков.

Ученик:А не-отдельно взятым?

Учитель:А «не-отдельно взятым» – вполне осязаемая реальность.

Ученик:Как прикажете сие понимать?

Учитель:Так, что « идея становится материальной силой, как только она овладевает массами ».

Ученик:Насколько я понимаю, это – цитата?

Учитель:Безусловно.

Ученик:Интересно было бы пообщаться с автором этой идеи!

Учитель:Увы, сие возможно лишь виртуально: автор умер. Довольно давно – 14.03.1983-го года. Оставив после себя лишь его мысли как информацию к нашему размышлению.

Ученик:В таком случае у меня вопрос к Вам как к полномочному представителю неназванного Вами и ныне уже не живущего автора: почему «массами»?

Учитель:Простите?

Ученик:Ну, почему было не сказать, например, «идея становится материальной силой, как только она овладевает народом»?

Учитель:А чем Вам, собственно говоря, не нравится слово «масса»?

Ученик:Тем, что оно ассоциируется с пренеприятнейшими, мерзопакостнейшими аморфными или коллоидными субстанциями, ну, в общем, Вы понимаете, о чем я говорю…

Учитель:Понимаю, и разделяю Вашу брезгливость к субстанциям подобного рода.

Ученик: Вот и чудненько! Вот и славненько! Тогда давайте быстренько поменяем слово «массами» на слово «народом», и все у нас будет, как говорится, О. К.!

Учитель:Не будет.

Ученик:Чего «не будет»?

Учитель: «О-кея».

Ученик:Это же почему так?

Учитель:Потому, что, как известно еще со времен Ходжи Насреддина, сколько ни говори слово «халва», во рту от этого слаще не станет.

Ученик:То есть?

Учитель:А то и есть, что неблагозвучная и неблагодельная «масса» не станет благозвучным и благодельным «народом» оттого, что ее назвать по-иному.

Ученик:Уфф! Давайте все по порядку.

Учитель:Давайте.

Ученик:Народ – это совокупность людей?

Учитель:Скорее – общность.

Ученик:Допустим. А масса людей – тоже их общность?

Учитель:Тоже.

Ученик:Тогда в чем же разница между «массой» и народом?

Учитель: В том, какая идея овладевает общностью людей.

Быть или не быть общности людей народом определяется сущностью овладевшей ею идеи.

Ученик:Но идеи же рождаются из жизни!

Учитель:Все рождается из жизни. Или – из предшествующего ей существования. Даже – смерть. В том числе – и идеи. Но идеи, рожденные жизнью, овладев умами и душами людей, возвращаются к жизни: либо – обогащая ее и облагораживая их, либо – омертвляя ее и убогощая их.

Ученик:Нет такого слова: «убогощение»!

Учитель:Отсутствие слова – явление врéменное. Сегодня слова нет, завтра – будет.