Василий Игнатьев - «Dixi et animam levavi». В.А. Игнатьев и его воспоминания. Часть X

Кант Иммануил (1724-1804) – немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии.

Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 19 ноября 1961 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 165. Л. 45-46).

Кибернетика – наука об общих закономерностях получения, хранения, преобразования и передачи информации в сложных управляющих системах (машины, живые организмы или общество). Интерес к этой науке в обществе с 1940-х гг. то падает, то возрастает.

Филарет (Дроздов) (1783-1867) – митрополит Московский в 1826-1867 гг. Крупнейший русский православный богослов XIX века. Составитель «Пространного христианского катехизиса Православной Кафолической Восточной церкви».

Очерк «Как создавалась «очарованая душа», об увлечении пением и хоровыми кружками» (15 февраля 1963 г.) в «пермской коллекции» автор начинает так: «Теперь, когда жизнь моя уже, несомненно, клонится к концу, для меня стало ясно, что в неё (жизни) была одна область, которую я любил, «как душу» – это искусство пения. До сих пор в моей душе совершенно непроизвольно, стихийно возникают мелодии песен, которые я слушал в детстве, а потом и сам пел, пел с увлечением. Я слышу голоса исполнителей этих песен, особенности этих голосов. Позднее я узнал, как называются эти голоса, как они распределяются в хоровом исполнении и как различаются по тембру. Я живо представляю обстановку, в которой я слушал эти песни, а позднее и песнопения, включая и духовные песнопения. Эти обряды настойчиво возникают в моей памяти и побуждают меня ещё и ещё раз запечатлеть их в биографическом порядке и развитии и, таким образом, самому себе ответить на вопрос, как зародилось у меня увлечение пением, как оно развивалось и как, в конце концов, стало одним из мотивов моей жизни, хотя моя служебная биография по ряду причин прошла в другом направлении. Пение, однако, было для меня именно тем, что называется alter ego («второе» «я») кого-либо. Жизнь неоднократно подтверждала возможность такого дуализма и правомерность его существования» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 714. Л. 2-2 об.

Из очерка «Как создавалась «очарованая душа», об увлечении пением и хоровыми кружками» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Как сквозь туман, вспоминаются мне песни и песнопения «Святок». Деревенские мальчишки, кто в чём только мог – то в больших отцовских пимах и с большими отцовскими шапками на голове, то вместо шапки с укутанными в расшитые тряпки головами, в шубёнках или каком-то подобии им, шумной толпой врывались в нашу кухню с облаком холода и «славили» иногда дружно, а иногда, как говорится, «кто в лес, кто по дрова» с запевалой: «Рождество Твое Христе Боже наш… Тебе кланяемся солнцу правды» и т. д.

Вечером они же бегали по улице и «колядовали» у домов – пели «Ходим мы, ребята, колядовщики» и что-то про «розан, мой розан и виноград зелёный». Утром собирали копейки, а вечером – «сырчики». Их унисонное пение было для меня уже первым образцом детского хорового пения.

Вечерами по домам в течение всей «святочной» недели ходили маскированные – «шили́куны» – в большинстве молодые женщины, девчонки, мальчишки и «славили» хозяев и их детей. Они по очереди пели тому или другому члену хозяйской семьи:

«Кто у нас хороший, кто у нас пригожий,

да Васинькя хороший, Васинькя пригожий,

розан, мой розан, виноград зелёный».

Впоследствии я узнал историю происхождения этих песен» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 714. Л. 4-5.

«Старенький дьячок» – отец автора, учитель пения в школе.

В очерке «Как создавалась «очарованая душа», об увлечении пением и хоровыми кружками» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: Палашка Комелькова.

Там же: «Не могу забыть, как этот хор исполнял концерт «Бог богов» – шумно, но, как я тогда уже мог различить, недружно, неслаженно» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 714. Л. 7.

Автор имеет в виду хоровой концерт С. А. Дегтярёва «Бог богов Господь глагола».

Там же: «Два события от этого времени, несомненно, отразились на моей «музыкальной истории». Первое – это концерт, который дали в нашей Тече бродокалмакские «артисты» в дни коронации. Как сейчас помню сцену на подмостках, сделанную из пологов у одной из стен нашей волости; несколько невысоких сосенок на ней, долженствовавших изображать дремучий лес; солидную фигуру заведующего бродокалмакской двух-классной школой Григория Ивановича Буткина, исполнявшего роль Ивана Сусанина из оперы М. И. Глинки «Иван Сусанин» – в зипуне и мужицкой шляпе; небольшую группу «поляков», угрожавших ему смертью. Это – в заключение оперы, а перед этим пение Вани о себе «сиротинушке» в исполнении бродокалмакской мельничихи Марии Яковлевны Егоровой; пение «Не о том скорблю, подруженьки» неизвестной «артистки»; и, наконец, заключительное «Славься!» в исполнении хора. Впоследствии просмотр настоящей оперы в исполнении профессиональных артистов не смог всё-таки заглушить детских впечатлений!