Георг Гегель - НАУКА ЛОГИКИ т. II

Когда идет речь об определенном понятии, то обыкновенно имеется в виду исключительно лишь такое абстрактно-всеобщее. Равным образом и под понятием вообще большей частью разумеется лишь такое чуждое понятию понятие, и слово «рассудок » обозначает способность таких понятий. Доказательство принадлежит этому рассудку, поскольку оно движется посредством цепи понятий, т. е. лишь посредством определений. Такое движение по цепи понятий не выходит поэтому за пределы конечности и необходимости; высшую его ступень представляет собой отрицательное бесконечное, абстракция высшего существа, которое само есть не что иное, как определенность неопределенности. Абсолютная субстанция, правда, не есть такая пустая абстракция, а скорее представляет собой но своему содержанию тотальность. Но и она абстрактна потому, что лишена абсолютной формы и понятие не составляет ее наивнутреннейшей истины; хотя она есть тождество всеобщности и особенности или мышления и внеположности, это тождество, однако, не есть определенность понятия; наоборот, вне ее находится некоторый рассудок и притом — именно потому, что он находится вне ее, — случайный рассудок, в котором и для которого она существует в различных атрибутах и модусах [18].

Впрочем, абстракция не пуста, как о ней обыкновенно выражаются; она есть определенное понятие; она имеет содержанием какую-нибудь определенность; и высшее существо, эта чистая абстракция, также обладает, как мы указали, определенностью неопределенности; но определенность представляет собой неопределенность, потому что, как предполагается, она противостоит определенному. Однако, когда высказывают, что она такое, то упраздняется то самое, что, как предполагается, она есть: ее высказывают как то, что едино с определенностью, и, таким образом, из абстракции восстановляется понятие и ее истина. — Но каждое определенное понятие, разумеется, пусто постольку, поскольку оно содержит в себе не тотальность, а лишь некоторую одностороннюю определенность. Если оно даже обладает конкретным содержанием в другом отношении, например, «человек», «государство», «животное» и т. п., оно все же остается пустым понятием, поскольку его определенность не есть принцип его различий; принцип содержит в себе начало и сущность его развития и реализации; всякая же иная определенность понятия бесплодна. Поэтому если вообще обзывают понятие пустым, то при этом упускают из виду ту абсолютную его определенность, которая есть различие понятия и единственно истинное содержание в его стихии.

В связи с этим находится то обстоятельство, вследствие которого в новейшее время относятся с неуважением к рассудку и ставят его столь ниже разума [19]; я говорю о той неподвижности, которую рассудок сообщает определенностям и, стало быть, конечным предметам. Эта неподвижность состоит в рассмотренной форме абстрактной всеобщности; через нее они становятся неизменными. Ибо качественная определенность, равно как и определение рефлексии по существу имеют бытие как ограниченные и через свой предел находятся в соотношении со своим другим, а тем самым имеют в себе необходимость перехода и прехождения. Но та всеобщность, которой они обладают в рассудке, сообщает им форму рефлексии в себя, вследствие чего они изъяты из соотношения с другим и стали непреходящими. Если в чистом понятии эта вечность принадлежит к его природе, то его абстрактные определения можно было бы назвать вечными сущностями лишь по их форме; а их содержание не адекватно этой форме; они поэтому не суть истина и непреходимость. Их содержание не адекватно форме потому, что оно не есть сама определенность как всеобщая, т. е. не есть тотальность различий понятия, или, иначе говоря, не есть само вся форма целиком; но форма ограниченного рассудка сама есть поэтому несовершенная, а именно, абстрактная всеобщность. — Но, далее, следует признать бесконечной силой рассудка тот факт, что он разделяет конкретное на абстрактные определенности и постигает ту глубину различия, которая вместе с тем единственно только и есть мощь, вызывающая их переход. Конкретное, доставляемое нам созерцанием, есть тотальность, но чувственная тотальность, —некоторая реальная материя, безразлично существующая внеположно в пространстве и времени; это отсутствие единства в данном многообразном, отсутствие, характерное для содержания созерцания, отнюдь не должно же быть вменено ему в заслугу и считаться его преимуществом перед содержанием рассудочной мысли. Та изменчивость, которую многообразное являет в созерцании, уже предвещает всеобщее; но то, что при этом делается предметом созерцаний, есть лишь некоторое другое, столь же изменчивое, следовательно, лишь то же самое; занимает его место и является не всеобщее. Но менее всего следовало бы науке, например, геометрии и арифметике, вменять в заслугу тот созерцательный момент, который приносит с собой ее материя, и представлять себе ее теоремы как основанные на этом созерцательном. Наоборот, этот созерцательный момент служит причиной того обстоятельства, что материя таких наук имеет низшую природу; созерцание фигур или чисел не помогает научному их познанию; лишь мышление о них может доставить такое познание. — Но поскольку под созерцанием понимают не только чувственное, но и объективную тотальность, оно представляет собой интеллектуальное созерцание, т. е. оно имеет своим предметом наличное бытие не в его внешнем существовании, а то в нем, что представляет собой непреходящую реальность и истину, — реальность, лишь поскольку она по существу определена в понятии и через понятие, идею, более детальная природа которой выяснится позднее. То, что якобы дает созерцанию как таковому преимущество перед понятием, есть внешняя реальность, нечто лишенное понятия, получающее ценность лишь через понятие.