Рустам Чернов - Преступление. Пролегомены и метод. Сборник людологических сочинений

Преступление, как и все сущее, существует в двух формах. Но его существование является дважды дуалистическим уже потому, что оно есть порождение конфликта двух форм игр – общества и индивида. Общество – это всегда традиция, это всегда желание сохранить, личность (как самостоятельность в высшем ее проявлении) – это всегда желание играть в свою собственную игру, жить своей жизнью, по – своему оформить этот мир. И когда это желание из возможности реализуясь в действительность, приобретает форму игры, уничтожающей общественные ценности, общество называет это преступлением. Общество создает аппарат борьбы, изучает эти игры, конституируя их в Уголовных кодексах…

…Преступление в возможности существует в двух сферах: субъективной и объективной. Субъективная сфера – это планы, мысли, намерения, мотивы человека совершить то или иное действие. Назовем это субъективное бытие в возможности. Объективно в возможности преступление существует как норма права, предусматривающая преступность того или иного действия, таковы, например, все статьи Особенной части УК РФ 1996 года (точно также, к слову, существует и наказание). Ведь норма права – это лишь возможность того или иного поведения, реализовываться она будет в правоотношении определенными масками, статус которых заранее определен (в уголовно-правовых отношениях это – судья, прокурор, следователь и так далее). Но во всех случаях процесс реализации будет игрой. Так, человек, реализуя свой замысел грабежа, становится игроком игры «Грабеж», где играет роль «Грабитель», тем самым он перестает играть в обычную игру, общественную игру «Добропорядочный гражданин», а, следовательно, перестает существовать как таковой (меняет маску). Новая игра – новые правила, новая форма существования. То, что раньше имело силу в игре «Добропорядочный гражданин» (личная неприкосновенность, свобода передвижения, неприкосновенность жилища и так далее), в рамках игры «Грабеж» не существует. Государство со своей стороны тоже играет, и только если оно играет, мы можем говорить о его существовании. Так, в игре «Грабеж» оно противопоставляет своих игроков – работников правоохранительных органов, которые своими действиями реализуют бытие в возможности государства, то есть правовые нормы. Если этот процесс не есть игра, то следует говорить о коррупции, ненадлежащем исполнении обязанностей, ибо игра всегда честна, самодостаточна, самоценна, порядочна, добровольна…

Если в возможности вещь может иметь противоположные атрибуты, и каждый будет казаться истинным, то в энтелехии противоречия исключают друг друга, снимаются. Поэтому интерпретации может подлежать только игра, но не ее возможность.

Преступление как игра, то есть преступление как энтелехия, как осуществившаяся в определенной форме идея тоже существует в двух сферах: субъективной и объективной. Субъективная заключается в оконченности деяния, человек выполнил все, что задумал, реализовал свой умысел. Все это субъективная энтелехия преступления, она всегда предшествует объективной (я имею в виду автономные процессы, не рассматривая случаи так называемых эксцессов). Объективная сфера формируется государством в лице компетентных органов, они оформляют данную жизненную ситуацию как преступную (документально констатируют, квалифицируют). И опять же, если их действия не носят характер игры, не являются игрой, следует говорить о том, что те или иные ценности, составляющие общий объект преступного посягательства, не защищены государством, так как государство в этом случае не противопоставляет свою игру, а подыгрывает. Элементом объективизма является оценка человека, его структурирование как преступника – это и делает вся система правоохранительных органов, венцом которой является суд, окончательно определяющий форму бытия человека. Тем самым суд снимает противоречие между личностью и обществом в лице государства, устанавливает социальное равновесие, имя которому – справедливость. Социальное равновесие, кроме судебного решения, имеет и другие формы бытия, формы игры, такие как: «Суд Линча», самоуправство, месть и тому подобное. Но все эти формы попадают в разряд преступлений, так как являются играми, противоречащими общественным ценностям, но не уничтожающими их. Общественные ценности находят свое выражение в номах права, которые, с точки зрения людологии, являются бытием в возможности той или иной игры. Существует только одна игра, над которой общество не властно – это война, это игра уничтожает не просто ценности, а все остальные игры. Именно поэтому убийство на войне не есть преступление точно также, как и ряд других форм поведения, которые в мирной ситуации являются преступными.