Александр Силаев - Этика без дураков. Циничные наблюдения, страшные теории и эффективные практики

Что значит отсутствие мониторинга эффективности? Для сравнения простой совет. Попробуйте на 30 % меньше есть. Или на 30 % больше. Потом встаньте на весы – все отлично мониторится. Если человек, который может отжаться от пола лишь десять раз, начнет отжиматься каждый день, через какое-то время он сможет отжаться двадцать. А теперь представьте, что он занялся «прокачкой ментальных образов» (я не знаю, что это, но этому наверняка учат, и даже за деньги). У него получилось или нет? Черт его знает. Захочет, скажет, что получилось. Ведь непонятно, что именно должно было получиться. А когда понятно, что именно, – это можно показать окружающим, в том числе таким занудам, как я.

Кроме того, я отмел бы все, что противоречит учебнику (напомню, первым грехом была банальность, вторым – рассказ по ту сторону проверки). Любому учебнику. В том числе по наукам, далеким от философии-психологии. Я бы сказал, особенно по ним. Если вы спорите с историей или философией, возможно, вы диссидент. Но если у вас иная реальность, чем у физики или биологии, вы шарлатан.

Исключение есть, можно противоречить гуманитарным учебникам отдельно взятых стран . Отдельные страны в отдельных учебниках могут врать, мы даже намекнули в каких.

«А как же великие ученые?» Им можно все. Только на одного переросшего учебник тысяча недоросших. Если вы не специалист, даже не ищите этого одного. По априорным вероятностям теоремы Байеса зачисляйте в шарлатаны всех без разбора – будете правы в 99,9 %. Для неспециалиста отличный показатель.

Из того, что такое плохо, следует, что такое хорошо и как надо.

Во-первых, я чту учебник. По форме я мог бы выражаться как угодно – статьей научной, статьей обычной, афоризмами, матом, потоком сознания – по содержанию будет почтение к науке. Прежде всего к методу (наука – это сначала метод, потом все остальное), но также к накопившейся библиотеке. При этом не обязательно выражаться ссылками и цитатами.

Во-вторых, если чтить учебник и более ничего, то это впадение в грех банальности. Нельзя противоречить науке, но можно и нужно – представлениям окружающих. Будем считать это определением просветительства. Если думаешь, какой мыслью поделиться, поделись той, которая кого-нибудь удивит. Но не все любят удивляться. Кого-то ты разозлишь. Это нормально. Если книга о людях не бесит никого из людей, то это скучная книга. Ничего не поделаешь. В будущее попадут не все из людей и не все из идей, многих это ожесточает, и это жестоко само по себе. Культура – это война под видом дружеской беседы.

В-третьих, если дается совет, то воплощаемый и проверяемый. Не «прокачка ментальных образов», а нечто, что можно пойти и сделать, и посмотреть – как оно?

Преподавал философию. Работал журналистом. Писал прозу, вышло несколько книг. На всякий случай, писателей вокруг больше, чем может казаться. Жил с биржевого трейдинга. А вот успешных трейдеров намного меньше. Предавался вредным привычкам. Случайно состоял в каких-то партиях. Но это было давно. Ради разнообразия пробовал несколько лет ничего особо не делать. Так тоже можно.

Я не самый известный писатель и не самый богатый биржевик, зато знаю, как выглядят два столь разных мира. С учетом философии – три. С учетом журналистики – четыре. С учетом околополитики – пять. С учетом затворничества – шесть. С учетом сильно вредных привычек – семь. Остановимся на этом числе.

Не всем этим опытом стоит делиться, но каким-то попробую.

Первая часть – как бы «онтология». Моделька мира, в котором мы оказались. Точнее, той части мира, которая о нас. Появляются важные слова: «знание», «эволюция», «оптимизация» и т. д. В разных системах знаний под знанием может пониматься разное. Поэтому перед началом разговора стоит договориться о терминах.

Попутно решается ряд вечных вопросов. Например, в чем смысл жизни. Там ничего особо сложного.

Из всех версий конца света рассматривается наиболее интересная. Ладно, конец света – громко сказано. Некий предел развития человечества. Это редкое и важное место, где я рискнул бы не согласиться с физиком и эпистемологом Дэвидом Дойчем (мой любимый автор, в отличие от меня, полагает, что наш потенциал бесконечен – и его точка зрения нравится мне куда больше моей).

В гипотезу я верю не до конца, но ею стоит поделиться – остальные еще хуже. Вспоминаются формула фон Ферстера, парадокс Ферми и трилемма Бострома. И вот еще, забегая вперед: конец света нам понравится. Впрочем, поживем – увидим.