Юрий Соловьев - Абсолют (Опыт моделирования)

Другой основополагающий в индуизме образ – гора Меру, также являющаяся символом вселенной, есть не что иное, как центральная часть лотоса, и потому также имеет фаллическое происхождение. Аналогичный смысл содержит лилия гностиков, вся цветочная символика средневековой Европы и даже такой, на первый взгляд, странный для христианского праздника обычай, как приготовление фаллообразных куличей на Пасху (заметим, что для языческого праздника, знаменующего собой воскресение умершего Бога и пробуждение природы, этот обычай не выглядел бы странным).

Было бы ошибкой, однако, считать проявление интереса к половой сфере прерогативой исключительно простонародной, «низовой» религии. Мы находим его и в такой признанно элитарной и духовно-эзотерической области, как каббалистика. Так, Е. Блаватская в «Тайной доктрине» ссылается на некий манускрипт, в котором символика древних евреев трактуется не менее неожиданно. По ее словам, та часть дома, где пребывала жена и которая называлась тайной или священной, «описывается в священных книгах как находящаяся «между бедрами (столбами) дома». И иногда мысль эта, – пишет Е. Блаватская, – воплощалась при построении широкой двери храмов, помещенной внутри, между двумя боковыми столбами». Отсюда метафора Святая Святых священных строений, основанных на представлении о святости органов зачатия, где область «утробы рассматривалась как самое Святое Место и как истинный храм Бога Живого». И, наоборот, «при построении храмов, как Обителей Божества или Иеговы, часть, обозначенная как Святая Святых или же как Самое Священное Место, должна была заимствовать свое наименование от признанной сокровенности детородных органов, рассматриваемых как символы творческой причины» [т. 2, стр. 585].

Таким образом, не только местные культы малоизвестных языческих божков, не только фундаментальная подоплека мировых религий, но и основополагающая семантика культурного слоя нашей цивилизации имеет явно сексуальную мотивировку. Да и в искусстве, начиная с глубокой древности, эта тема доминирует во всех жанрах и стилях. Сюжеты, классические для любого народа, это истории любовных отношений. Рассказанные на разные лады все новые повести о Нале и Дамаянти, Дидоне и Энее, Фархаде и Ширин, Паоло и Франческе являются главной темой большинства произведений. Что стоит за всем этим? Какой реальный процесс следует здесь видеть?

3

В мифологиях многих народов мира сохранилось представление о предках человека как о двуполых людях, андрогинах. Так, в пантеоне богов ведийской и брахманистской Индии особое место занимает божество Адити, которое является коровой и быком одновременно. Адити – мать и отец большинства богов. Египетский бог Солнца Атум, совокупившийся сам с собой, породил других богов, людей и весь мир. В древнегерманских мифах имя бога Туито, создавшего первого человека Манна, буквально означает «двуполый». В мифах народа дагонов демиург Амма изготовил из глины первую чету людей, породившую затем восьмерых двуполых предков [«Мифы народов мира», т. 1, стр. 358].

Не менее однозначно трактует данный вопрос и эзотерическая традиция. Так, в «Поймандре» – трактате, авторство которого приписывается Гермесу Трисмегисту, – прямо говорится, что «Бог, объединяющий мужское и женское начала… породил Человека, подобного ему самому» [9, 12], то есть тоже объединяющего мужское и женское начала. Аналогичное мнение высказывается в «Зогаре» (Книга Сияния) – одной из основных книг каббалы. Там сказано, что человек заслуживает свое имя лишь постольку, поскольку он объединяет в себе мужчину и женщину. Адам, верно отражающий Адама высшего или первичного, был создан андрогином. Да и в Библии сотворение женщины из ребра Адама трудно истолковать иначе, чем отделение от первоначально андрогинного существа его женского начала.

Выясняется также, что и христианские мыслители относятся к идее андрогинности первого человека со всей серьезностью. Так, Якоб Беме пишет: «Адам был мужчиной, равно как и женщиной… он имел в себе тинктуру огня и тинктуру света, в слиянии которых покоилась любовь к себе как прекрасный райский розарий, как сад услад, в котором он сам себя любил» [цит. по Н.Бердяев, стр. 405]. В XIX веке Франц Баадер высказывает точку зрения, согласно которой «теологи всего менее должны чуждаться изначальной андрогинности человека, ибо Мария родила без мужа». По его мнению, «без понятия андрогин остается неясной центральная идея религии – идея образа и подобия Божия» [там же, стр. 406]. С ним согласен и Н. Бердяев: «Поистине не мужчина и не женщина был он (Адам – Ю.С.