Вадим Руднев - Новая модель реальности

Теперь рассмотрим подробнее категорию пространства применительно к новой модели реальности, опираясь на идею универсальности проективной идентификации и диссоциативного континуума. Необходимо ли некое особое пространство для осуществления проективной идентификации в обыденной жизни? Пожалуй, что нет. Вот ребенок, он кричит. Вот мать, она его слышит. Они находятся в одном актуальном пространстве. Но элементы новой модели реальности диссоциированы. Ребенок может быть одновременно гороховым стручком, веткой акации и самой матерью. Пространство новой модели реальности – это пространство онтологизированных метафор. Допустим, что я в обычной жизни могу представить себе, что нахожусь сейчас в Париже, хотя на самом деле нахожусь в Москве. В рамках новой модели реальности, только представив, что я в Париже, тотчас же оказываюсь в Париже. Как это может быть? Моя мысль, мое желание быть в Париже мгновенно онтологизируется. Это нечто вроде того, как в «Мастере и Маргарите» под гипнозом Воланда Степа Лиходеев оказался в Ялте. Все, что мы называем географическим пространством, есть лишь видимость, appearance. В главе «Логика пространства» книги «Морфология реальности» (Руднев, 1996) применительно к обыденной реальности доказан следующий парадокс: если а находится здесь, то возможно, что а находится не здесь. Этот парадокс показывает, что обыденное пространство достаточно сложно устроено. Применительно к новой модели реальности можно обосновать гораздо более сильное утверждение: если а находится здесь, то а находится везде. Вспомним нашу модель ленты Мёбиуса, где а находится одновременно снаружи и внутри и при этом движется как вещь в направлении накопления энтропии, а как текст – в направлении накопления информации, то есть в противоположном направлении. Именно поэтому в рамках новой модели реальности а может находиться одновременно в любой точке пространства, то есть везде. Ср. у Пригова:

И Жизнь, и Смерть, и Хельсинки, и Сантьяго, и удивительно. И Жизнь, и Ташкент и Смерть, и Нью-Хейвен, и Брайтон, и Парадоксы, Парадоксы, и Непонятное, и Вера, Вера, и Самарканд, и Смерть, и Бухара, и Тюмень, и Челябинск, и Сочи, и Жизнь и Смерть, и Распорядок, и Дикое, и Сумасшедшее, и Строгость, и Незабываемое, и Москва, и Москва, и Севастополь. И Москва, и Жизнь, и Москва, и Таллин и Тбилиси, и Незабываемое, и Москва, и Жизнь, и Смерть.

Здесь надо учесть важность идеи диссоциативного континуума. В сущности, элементом новой модели реальности является не объект, как в традиционной онтологии, а самый процесс перехода, превращения, проникновения одного элемента в любой другой и его отождествление с любым другим. В этом смысле пространство новой модели реальности – это пространство бесконечных переходов, проникновений, превращений и отождествлений. В каком-то смысле эту идею можно проиллюстрировать следующим стихотворением Д. Самойлова:

Самойлов по своим поэтическим установкам вообще очень близок новой модели реальности. В его поэзии время-пространство также основано на взаимных переходах и превращениях:

Не будем забывать при этом, что фундаментальным свойством новой модели реальности является ее нарративность. В свете сказанного о пространстве, что можно добавить об особенностях наррации в новой модели реальности? Это, во-первых, наррация всего обо всем, и во-вторых, наррация одновременно является теми событиями, о которых она повествует. Обобщая сказанное о пространстве в новой модели реальности, можно заметить, что новая модель реальности напоминает, прежде всего, квантовый мир. Когда философы-физики научатся объяснять обыденный мир улиц, столов, концертных залов, любовных актов, книг, жареной картошки, «Логико-философского трактата» и т. п. на языке новейших достижений квантовой механики, то это и будет новая модель реальности.