Алина Витухновская - Цивилизация хаоса. Философия, публицистика, проза и эссе

Тоталитарист и социальное Ничто

Когда о тоталитаристе говорят, что он похититель чужой витальности, забывают, что абсолютный тоталитарист не нуждается в другом, в публике, в зрителе в принципе. Конечно, он и не энергетический вампир, ибо, обладая ресурсами, он переживает некое автономное существование – «отчуждение» (перефразируя одномерных марксистов и не менее одномерных гуманистических психоаналитиков, это Идеальное, функциональное и комфортное отчуждение). И перефразируя сочинённого Калигулу, вместо: «Публика, где моя публика?» следует говорить: «Нет публики, нет проблем».

Эгос

Зря полагают Эрос и Танатос движущими силами. Всё, что они движут (длят) – лишь анонимная инерция мира. Подлинной же движущей силой является Эго, «Я», субъектное «Я» – то, что противостоит миру, утверждая свою отдельность, идею, независимость.

Криптоколония

Бытие – криптоколония Небытия.

Есть ли жизнь после денег?

Апокалипсис, как его следует понимать, – это экономический конец мира. Естественно, цивилизованный человек не желает и не может возвратиться в состояние варварства и первобытно-общинного строя. Зато всякий евразиец, всякий традиционалист только о том и грезит – тайно или явно. Их нарочитый антицивилизационизм, реакционность, антитехнократичность – это оттуда. Выводы делайте сами. Есть ли для нормального (европейского) человека жизнь после денег? Ответ прост – после денег жизни нет.

Герой конца мира

Герой конца Мира выглядит несколько иначе, чем архетипический герой, иначе, чем все вообще явленные миру герои. Да что там иначе! Это совершенно иной тип. У него может не быть атрибутов, биографии, он может быть анонимен (ровно так же, как могут быть атрибуты, биография, имя) – всё это не имеет решающего значения. Герой конца мира знаменует (и осуществляет собой (посредством себя)) конец мира. И поэтому он не может быть явлен миру в своём героическом статусе так же, как не может быть принят миром до осуществления своей цели (миссии).

Подлинный субъект и подлинная идея

Подлинный Субъект, как и Подлинная Идея, никогда не превращаются в свою противоположность. То есть, ежели мы имеем дело со случаем, когда антихристианин превращается в добропорядочного христианина, мы имеем дело с бессубъектностью или неврозом. За исключением той ситуации, когда подобная смена вывески является продуманным обманом – проявлением политической воли. Ведь тому, кто стремится к цели, нужна не декларация сама по себе, а Осуществление Цели. Почтенная (и не) публика не различает нюансов. Оттого публикой и остаётся.

Проклятие сверхчеловека

Многим удавалось «преодолеть человека» (это несложно), но никому – свой психофизиологический тип. Я это вижу как проклятие. Обречённость быть наделённым неискоренимыми свойствами.

Слезинка ребёнка

Из слезинки ребёнка можно приготовить всё. От маленькой пули до атомной бомбы.

Жест отчаяния

Всякий жест, исходящий из отчаяния, радикален. В этом смысле для радикального субъекта в определённый момент становится безразлично, покончить с собой или, к примеру, выйти на прогулку. Жизнь и смерть, саморазрушение и самоподдержание равнозначно непереносимы для радикального субъекта и наполнены одинаково непереносимым экзистенциальным содержанием. В наше время (да и в принципе) быть радикальным субъектом – чрезвычайно пошло. Быть радикальным субъектом – быть паяцем для самого себя. Равнό как и быть героем.

Возвыситься над трагедией

Возвыситься над трагедией – это начать презирать самоё себя.

Между двух Ерофеевых

В России не любят хороших писателей. Любят писателей «душевных». Поэтому из двух Ерофеевых выбирают Венедикта. Из стимуляторов – водку. Из поэзии – шансон. Бродского не любят за невитальность. За интеллектуальный стайл. За работу над словом. Вообще за работу. В общем, за всё то, чего сами не умеют. Когда говорят, что любят, чаще врут. Либо придерживаются принятых норм. Либо воруют-с. Сонм доморощенных подражателей – водочных бабищ, потрёпанных жизнью мужичков и старательных школьниц. Всех бы их в литературный ГУЛАГ, гетто, с глаз долой. Воистину, не плодите лишние сущности.

Про русский бюджет,

или Ничтосья Филипповна

У них всяк, кто их денег не берёт, – тут же Настасья Филипповна. А денег у них не берут оттого, что нету у них денег. Есть же такие фантазёры, что и щедрость себе придумают. И Настасью Филипповну заодно. Чтоб всё гладко вышло, как по маслицу. Чтоб та денег не взяла, которых нет.