Артур Шопенгауэр - Искусство побеждать. Афоризмы

© Оформление, ООО «Издательство АСТ», 2021

Истина проходит через три стадии: сначала ее высмеивают, потом ей яростно сопротивляются, и, наконец, принимают как очевидное.

В действительности же лучше всего можно сравнить взаимное отношение воли и интеллекта с могучим слепцом, носящим на своих плечах парализованного зрячего.

Быть бесполезным – это характерная черта произведений гения: это его грамота на благородство.

Возвышенность духа ведет к необщительности.

Только тот писатель приносит нам пользу, который понимает вещи яснее и проницательнее, чем мы сами, который ускоряет нашу мысль, а не задерживает ее.

Быть потрясенным тем, насколько глубоко отвержен, значит игнорировать то, что подразумевает принятие. Мы никогда не должны допускать, чтобы наши страдания усугублялись предположениями о том, что в таком глубоком страдании есть что-то странное. Было бы что-то не так, если бы мы этого не сделали.

Вежливость есть безмолвное взаимное соглашение – обоюдно друг в друге игнорировать и не выставлять нравственно и умственно жалких мизерных свойств человеческих, вследствие чего этим последним несколько труднее обнаруживаться.

Во всех явлениях отдельные люди всегда чувствовали истину, и она находила себе выражение в отдельных изречениях, пока не была понята мною в своей общей связи.

В мире, за редкими исключениями, только и есть выбор между одиночеством или пошлостью.

Только в Лондоне восемьдесят тысяч проституток, и что это, если не кровавые жертвы на алтаре моногамии?

Безграничное сострадание ко всем живым существам является самой верной и надежной гарантией чистого нравственного поведения и не нуждается в казуистике. Тот, кто наполнен ей, несомненно, никому не причиняет вреда, не покушается на права человека; он скорее будет заботиться о каждом, прощать каждого, помогать каждому, насколько он может, и все его действия будут носить печать справедливости и любящей доброты. В прежние времена английские пьесы заканчивались петицией для короля. Старые индийские драмы заканчиваются этими словами: «Пусть все живые существа будут избавлены от боли». О вкусах не спорят; но, на мой взгляд, нет более прекрасной молитвы, чем эта.

В той самой степени, в какой усиливается отчетливость познания и возвышается сознание, возрастает и мука, и, следовательно, своей высшей степени достигает она в человеке; и здесь опять-таки она тем сильнее, чем яснее познает человек, чем он интеллигентнее: тот, в ком живет гений, страдает больше всех.

Когда я слушаю музыку, мне часто представляется, что жизнь всех людей и моя собственная суть сновидения некоего вечного духа и что смерть есть пробуждение.

Великие умы связаны с коротким промежутком времени, в течение которого они живут, как великие здания с небольшой площадью, на которой они стоят: вы не можете видеть их во всей их величине, потому что вы стоите слишком близко к ним.

За то, что один испытал наслаждение, другой должен жить, страдать и умереть.

В этом и заключается сила истины: ее победа трудна и мучительна, но зато, однажды одержанная, она уже не может быть отторгнута.

В математике ум исключительно занят собственными формами познавания – временем и пространством, следовательно, подобен кошке, играющей собственным хвостом.

В нас существует нечто более мудрое, нежели голова. Именно в важные моменты, в главных шагах своей жизни мы руководствуемся не столько ясным пониманием того, что надо делать, сколько внутренним импульсом, который исходит из самой глубины нашего существа.

Воля человеческая направлена к той же цели, что у животных: к питанию и размножению. Но посмотрите, какой сложный и искусный аппарат дан человеку для достижения этой цели, сколько ума, размышления и тонких отвлеченностей употребляет человек даже в делах обыденной жизни! Тем не менее и человеком, и животными преследуется и достигается одна и та же цель. Для большей ясности приведу два сравнения: вино, налитое в глиняный сосуд и в искусно сделанный кубок, остается одним и тем же; или два совершенно одинаковых клинка, из одного и того же металла и в одной и той же мастерской сработанные, могут иметь разные рукояти: один – золотую, другой – из латуни.