Александр Лежава - Новые крепостные. Неофеодализм и современное рабство

Другим существенным моментом стало то, что раньше перераспределение капиталов обеспечивало более эффективное функционирование реального сектора и всей экономики за счет перетекания средств от кредиторов заемщикам, теперь же оно стало неконтролируемым. Не менее важно и то, что финансовый капитал как таковой практически исчез в результате отказа от твердых обеспеченных денег и их замены необеспеченной бумажной валютой, обладающей лишь одной функцией денег из пяти – расчетной. Если твердые обеспеченные деньги необходимо было реально заработать и накопить, то есть сформировать финансовый капитал для реализации какого-либо проекта или производства, то необеспеченную бумажную валюту можно напечатать в неограниченном количестве, и у руля стоит не тот, кто производит, а тот, в чьих руках находится этот печатный станок. В результате средства сосредотачиваются в руках финансовых групп или отдельных участников рынка, обладающих наилучшим доступом к тем, кто владеет печатным станком.

Если бы финанциализация затрагивала только рынки ценных бумаг или финансовые рынки, это было бы не столь критично для мировой экономики. В конце концов, конечного потребителя реальных товаров мало волнует, если кто-то поменял одни якобы ценные бумажки на другие. Но финанциализация в полной мере затрагивает и товарные сырьевые рынки. Цена на основные виды сырья – топливо, металлы, продовольствие, древесина и т. д. – определяется биржей, то есть на финансовом рынке. На нее влияет множество самых разнообразных факторов, а следствием этого становится зависимость себестоимости продукции реального сектора экономики от биржевых цен. За биржевые спекуляции реальными товарами в итоге платит конечный потребитель, хотя есть и отдельные исключения из общего правила.

Как мы все хорошо знаем, главной целью любого капиталиста является максимальное снижение издержек и максимизация прибыли. В финанциализации для нас более всего интересно то, что в этом процессе извлечения и максимизации получаемой прибыли требуется гораздо меньше людей, чем в процессе реального производства. Более того, в условиях проведения сделок безналичным путем все это довольно легко автоматизируется и роботизируется, что позволяет еще больше сократить численность необходимого персонала. И это, в отличие от, например, того же сельского хозяйства, в подавляющем большинстве своем высококвалифицированные специалисты.

Финанциализация ведет к тому, что количество рабочих мест в реальном секторе экономики неуклонно сокращается. Причем этот процесс затрагивает в большей степени не только низкоквалифицированный труд, но и высокооплачиваемых и квалифицированных наемных работников, мелких и средних предпринимателей, то есть тех, кого обычно относят к понятию «средний класс».

Именно этот социальный слой представляет особую опасность для новой аристократии, поскольку в силу своей активности, образования и относительной финансовой независимости способен выступить в качестве организующей силы для менее обеспеченных слоев населения. Поэтому свою первоочередную задачу элиты видят в том, чтобы нейтрализовать и ликвидировать прежде всего средний класс, в первую очередь лишив его финансовой и экономической независимости.

Этот процесс особенно активизировался после первой волны глобального финансово-экономического кризиса в 2008–2009 годах, когда лишь чудом все не рухнуло, а для мировой финансовой аристократии прозвенел первый звонок. Мировая экономика начала быстро сокращаться в реальном выражении, но в финансовом продолжила свой медленный, но вроде бы как рост.

Иллюзия такого роста обеспечивалась эмиссией все больших объемов необеспеченной бумажной валюты центральными банками всех стран и непосредственно связанным с этим ростом биржевых индексов и фондовых рынков, но реальный сектор мировой экономики активно деградировал.

Основные причины первой волны глобального финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов так и остались неразрешенными, что неизбежно вело к новой вполне ожидаемой, но еще более мощной второй волне. Финансовая олигархия, сидящая у печатного станка, выиграла некоторое время, в течение которого шел активный поиск средств и методов, с помощью которых она сможет не только сохранить, но и еще более усилить свою власть. К тому же научные и технологические достижения последних лет позволяли посмотреть на будущее совершенно иначе, чем двадцать или даже десять лет назад.