Алиен Уриэль - Бытие и безумие [и драконы]

Конрад Лоренц считал, что «агрессия у людей представляет собой совершенно такое же самопроизвольное и инстинктивное стремление, как и у других высших позвоночных животных». А еще что «у некоторых животных агрессивное поведение по своим проявлениям практически не отличается от сексуального».

Безумие в целом не увеличивает и не уменьшает агрессию, но существенно изменяет ее формы и ритуалы. И нередко безумие все-таки снижает контроль человеческого существа над собственной агрессией, делая ее более деструктивной.

Эрих Фромм писал об агрессии в целом: «Иногда агрессию рассматривают как неотъемлемую часть гомеостаза человека». И она в данном случае представляет собой инструмент психической саморегуляции. Безумие же нередко сбивает эти настройки.

Вообще сам разговор о безумии и агрессии весьма опасен и может вызвать у безумца агрессию, а у агрессора – безумие.

Но здесь самым важным является вопрос о том, можно ли, будучи погруженным в безумие, научиться контролировать свою агрессию? И можно ли контролировать агрессию других? Ответ на эти вопросы может прозвучать так: «Да, но все значительно сложнее».

Безумие сидит на камне, слева от него – ледяное пространство, справа – песчаная пустыня. Безумие и пытается левой рукой – сложить изо льда, а правой – начертать на песке слово «Вечность». Это важно, потому что в правом глазу у него застрял осколок волшебного зеркала, а в левом – магическая песчинка. Но каждый раз возникают лишь четыре буквы: изо льда складывается только – «МЕФИ», а на песке возникает только – «ЛОГО». Вечность остается неизрекаемой.

Безумие не может оперировать Вечностью, как и разум. И в этом они похожи. Но Вечность ускользает от них по-разному. Безумие ощущает ее материально, «телесно» и может даже на мгновение коснуться ее. Разум же пытается ее помыслить, и сама мысль о Вечности создает барьер, через который мысль может проникать только в одну сторону, но не возвращается обратно.

Говорят, что есть всего четыре цикла, четыре сюжета: о долгой осаде города, о вечном возвращении (домой), о далеком путешествии и о самоубийстве бога. Но особым измерением во все эти сюжеты вплетается безумие. Возможно, безумны осаждающие город и обороняющиеся, быть может, безумны возвращающиеся домой, вполне вероятно безумие отправляющихся на край света, и нельзя исключить безумие бога, совершающего самоубийство.

Может ли безумие само по себе быть пятым циклом, отдельным сюжетом, новым нарративом?

Возможно, оно способно создать отдельный сюжет, но только в паре с каким-то иным, новым явлением, не порожденным самим безумием. Например, с фиговым листом свободы.

Все миры вызывают тошноту. Тошноту вызывают их запах, их вкус, особенно прикосновения к их скользким внутренностям (и к ограждающим их стенам-перепонкам).

Безумие слегка уменьшает эту тошноту, вызывая другие, еще более сложные реакции.

Например, отвращение.

Но тошнота остается как неизбежный фон взаимодействия с любым из миров, и этот фон все-таки снижается благодаря мифам [см. «Безумие и миф»].

В некоторых мирах тошнота выступает как отдельный актор, действуя по собственной инициативе и соединяясь с безумием в некоторых местах.

Тошнота может вступать в химические реакции с разными средами, и в результате могут возникнуть удушливый газ, черный камень или желтая жидкость. При этом сама тошнота становится небольшим сгустком и поселяется возле горла.

В одну и ту же комнату нельзя войти дважды (здесь даже безумие не помощник). Так же как нельзя и дважды выйти из одной и той же комнаты.

Из комнаты вообще невозможно выйти, и потому невозможно совершить ошибку [см. «Безумие и ошибка»]. Все безумцы знают об этом и потому носят свои комнаты с собой.

Но в любую комнату можно попасть благодаря безумию, даже если у нее нет никаких дверей или окон. Это значит, что мы живем одновременно во многих комнатах, в которые когда-то попали.

Не существует двух комнат, полностью идентичных друг другу. При этом безумие толкает нас видеть одни различия и совершенно не замечать другие.

В любой комнате есть тайна [см. «Безумие и тайна»], которая не может быть раскрыта по определению. Но есть и тайные комнаты, существование которых мы можем только воображать.