Т. Касумов - Век агрессии. Чувства и мысли, поведения и действия

В этой связи есть смысл подробнее рассмотреть роль таких элементов, как представления, личный опыт и опасные ситуации (события), которые лежат в основе формирования метафизической агрессии как образа будущих действий. Обратимся за этим к классикам философии.

Проблема представлений в философии основательно разрабатывалась Шопенгауэром (1788 – 1860). Свою знаменитую книгу он начинает с утверждения, что «мир есть моё представление», и что «окружающий его (человека) мир существует лишь как представление, то есть исключительно по отношению к другому, к представляющему, каковым является сам человек». 22 22 Артур Шопенгауэр. Мир как воля и представление. М., 1992. С. 54. Здесь объективное, по существу, сведено к субъективному, мир есть то, что мы себе представляем. Возвеличивая, таким образом, человека, философ в то же время возлагает на него ответственность, ибо полагает, что мир ещё есть и его воля. Таким образом, мир, в котором мы живём, есть продукт нашей воли, это то, как мы поступаем. Не во всём соглашаясь с мэтром философии, отметим всё же справедливость данного вывода. Мир объективен, но то, каков он есть, и что собой представляет, это, действительно, во многом плод наших действий и поступков «вблизи». И то, что в мире расширяются сферы метафизической агрессии, и, соответственно, получает развитие реальная агрессия – это воля (и смыслоагрессия) самих людей, и в первую очередь людей, наделённых властью и силой, лидеров государств и наций. Это воля сильного в отношении слабого, которая преследует цели реализации собственных интересов. В глобальном измерении эта воля осуществляется в насильственном навязывании западными державами своих идеологем и интересов остальному миру. Такая воля может воплощаться убиением огромного числа людей, разрушением их мира в интересах утверждения западных институций. Такова нынешняя политика навязывания другим народам своих богов, имеющая древнее происхождение. Управление победителями побеждённых на основе своих авторитетов имело свои преимущества. Сегодня такое навязывание «богов», то есть западных ценностей и правил, имеет место в Сирии, но завтра эта же трагедия будет иметь уже другое региональное название, ведь желание строить «демократии» по западным лекалам всё более усиливается.

Однако мир – это не только представления индивидуального сознания, без относительно его роли в творении мира, это ещё и коллективные представления общественного сознания, которые активно участвуют в производстве смыслоагрессий, доводя их до реальных действий. Они являются важными звеньями, обеспечивающими взаимосвязи личностной агрессии и общественной агрессии, а значит и всеохватности агрессии в обществе. Что можно в общем сказать о коллективных представлениях?

Как понятие «коллективные представления» активно разрабатывались во французской социологии, в лице, прежде всего, Эмиля Дюркгейма. Общим местом здесь является понимание коллективного представления как продукта данной общности, выработанного «неким единым интеллектом». Их основная функция состоит в поддержании связей между членами группы, формировании у них единого образа мыслей, чувств и действий. Так, применительно к нашим изысканиям, коллективные представления содействуют общему пониманию этнической агрессии, настраиванию враждебных чувств и действий к представителям конкретной нации. Более чётко о роли коллективных представлений сказано Вебером, который полагал, что они являются своего рода набором ориентиров, одним из векторов, определяющих действия индивидов. Коллективные представления покоятся на индивидуальных представлениях. Продукт их взаимодействия составляет основу внутреннего опыта, исходя из которого во многом происходит выбор между агрессией и неагрессией, когда рождаются смыслы, сдерживающие агрессию.

Смысл как «поиск» – это продукт умственного (мыслительного) процесса, общим местом здесь будет понимание того, что благодаря смыслу мы придаём разумность и целесообразность нашим действиям. «Под „смыслом“, – пишет известный русский философ С. Л. Франк – мы подразумеваем примерно то же, что „разумность“. „Разумным“ же в относительном смысле мы называем всё целесообразное, всё правильно ведущее к цели или помогающее её осуществить». 23 23 С. Л. Франк. Духовные основы общества. М., 1992. С. 155. Получается, что смысл разумен настолько, насколько он целесообразен и достижителен, и что в разумности мы используем лишь то, что отвечает целесообразности. Но тогда всё это практически сводится лишь к проблеме рациональности поведения, а не метафизическому вопрошанию смысла, и, конечно же, мало что проясняет в понимании метафизики смысла агрессии. Так как не станем же мы сводить смысл агрессии лишь к разумности и целесообразности. Существо данного вопроса много шире. Здесь можно задаться рядом вопросов касательно не только самого смысла, но и его отношения к цели и разуму.