Квентин Фиоре - Война и мир в глобальной деревне

Специалист по военным технологиям затруднится отыскать анализ внутренних технических новшеств применительно к боевым действиям. Военные историки суть люди, визуально ориентированные и любят романтические пейзажи, в которых и перемещают подразделения соперников, словно голливудские продюсеры. Виконт Морли все же уделил некоторое внимание техническим новшествам, доступным Кромвелю. Будет полезно процитировать его слова по этому поводу из книги «Оливер Кромвель»:

В то время нравы были жестокими, люди отстаивали правду клинками и жизнями, которые в Средние века ценились дешево. Кавалер был горяч, необуздан, насмешлив и всегда, по феодальному обычаю, готов к кровопролитию. Зато пуританин

был сообразителен, упрям, его голова изобиловала цитатами из Ветхого Завета, герои которого, благодаря Иегове, одержали победы над хананеянами и амалекитянами.

Люди жили и мыслили в духе Ветхого Завета, а не Нового. Для тех, кто имел нрав мягкий и мечтательный, как Чиллингворт, выбор оставался между трактирщиком и грешником с одной стороны, и чертежником и фарисеем с другой. Прекрасный пример возвышенного и мужественного характера, присущего мужчине, находим в словах сэра Вильяма Уоллера, обращенных к храброму Хоптону: «Господь, который заглядывает мне в сердце, ведает, как я грущу от этой службы и как я ненавижу эту войну без врага; но я смотрю на нее как на ниспосланную Богом, и этого достаточно,

чтобы все страсти во мне умолкли... Мы оба на сцене и должны играть свою роль, назначенную нам в этой трагедии. Давайте делать это с честью и без личной вражды...»

Я не собираюсь вдаваться в детали военных операций гражданской войны. Долгие месяцы не происходило ничего кроме бестолковых маршей, случайных стычек и спонтанных осад незначительных крепостей. На начальном этапе почти или совсем не было ни руководства, ни стратегической системы, ни научного тактического подхода. С обеих сторон воевали солдаты, служившие прежде за границей, а с разрастанием конфликта кардинальные изменения в тактике, внесенные Густавом Адольфом, быстро проникли на острова. Шведский король отменил все караколи и парадные маневры. Кавалерия, которая ранее строилась в 5 или даже 8 рядов, теперь имела глубину строя не более 3 рядов, а в промежутках между конными стояли пехотные взводы и легкие полевые отряды. Все это — по словам солдат — обеспечивало подвижность построения и сделало шведское влияние наиболее ощутимым в годы Тридцатилетней войны. Некоторое время казалось, что столкновения на континенте никак не отражаются на противостоянии двух сторон, армии которых стояли главным образом, а стычки происходили среди холмов и на равнинах, вдоль дорог и в зарослях кустарника, на берегах рек и близ крепостей Англии. Современные солдаты отмечают в качестве характерной особенности гражданской войны, насколько каждая сторона была пребывала в неведении относительно действий, расположения и состава сил противника. Эссекс натыкался на короля, Хоптон натыкался на Уоллера, король натыкался на сэра Томаса Фейрфакса. Обе стороны вставали друг перед другом: пехота в центре, кавалерия на флангах. Затем они сходились и молотили друг друга, как только могли, и те, кто молотил сильнее и дольше удерживал позицию, становились победителями. Такова история начального этапа войны.

Доспехи вышли из употребления, отчасти из-за появления огнестрельного оружия, отчасти по причине, которая больше всего нравилась королю Якову I, — они защищали своего владельца и мешали ему поражать противника. Лучники вроде бы исчезли, но из луков англичане стреляли до самого сражения при Иль-де-Рэ в 1627 году. В разгар войны Эссекс распорядился тренировать лучников, и в отчетах о шотландской кампании Монтроза лучники тоже часто упоминаются. Современному человеку интересно будет узнать, что самые строгие законы об использовании луков и стрел появились уже после изобретения пороха, и долго еще встречались те, кто уверял, что лук лучше мушкета, ведь свист стрелы над головами пугает коней, а несколько лошадей, раненных стрелами, способны привести в беспорядок целый эскадрон. Опять же стрелы, помимо того, что убивают и ранят, деморализуют своим свистом и ощущением смерти, нисходящей с небес. Крайние консерваторы благоразумно сочетали старое и новое — они стреляли стрелами из мушкетов. Порох в те времена был таким слабым, что мушкетеру советовали не разряжать оружие, не приставив ствол как можно ближе к телу врага, желательно, под кирасу: только тогда можно было не сомневаться, что выстрел не пропадет зря. Старомодный мушкетный лафет исчез в ходе войны. Стрелки, мушкетеры и аркебузиры с 1644 года находились с пикинерами в соотношении один к одному. Стальной наконечник пики насаживался на крепкое, прямое и удобное ясеневое древко, длина пики целиком составляла не менее 17-18 футов. И только в самом конце столетия пики исчезли, появился штык, как в Англии, так и во Франции. Ружейный замок использовался мало, по крайней мере, на первом этапе войны, а больше всего затруднений доставлял запал. Кларендон упоминает, что в ходе одной осады жители города были вынуждены пустить на фитили шнуры от кроватей, пропитав их селитрой. Хотя патроны уже получили применение, в гражданскую войну ими не пользовались, и мушкетеры шли в бой с тлеющим фитилем и парой пуль во рту. Артиллерия, отчасти из-за плохого пороха, отчасти из-за примитивной конструкции мортир и пушек, оставалась довольно неэффективной в поле, хотя постепенно заставляла менять фортификацию, от стен к земляным укреплениям. В битве при Нейсби у короля было всего две полупушки, столько же полукулеврин и 8 фальконетов. Первые весили больше 4000 фунтов и стреляли ядрами весом по 24 фунта. Полукулеврины стреляли ядрами по 12 или 9 фунтов. Фальконет, медное орудие в 1500 фунтов весом, стрелял ядрами по 6 или 7 фунтов.