Квентин Фиоре - Война и мир в глобальной деревне

Образованные люди неохотно признают, что основные правила их мироустройства заложены именно фонетической грамотностью; некоторое утешение они могут найти в довольно живом по стилю «Описании средневековых технологий и социальных перемен» Линна Уайта. Последний считает, что все случилось в VIII веке, после распада Римской империи (благодаря дефициту папируса), когда стремя внедрилось в западный мир откуда-то с Востока. Благодаря стремени всадники в тяжелых доспехах смогли взбираться на лошадей. Прежде ни грекам, ни римлянам такое даже не снилось.

Чтобы изготовить тяжелые доспехи, хорошо обученному ремесленнику требовалось трудиться целый год. Это оказывалось так дорого, что спровоцировало глобальные изменения в экономике. Отправляясь в поход, рыцари оплачивали свое снаряжение. Поскольку же им пришлось оплачивать не только доспехи, но и тратить деньги на коня и на оруженосца, созрело решение изменить прежнюю систему ведения хозяйства — от традиционного возделывания наделов на совершенно новую схему, которая привела к трансформации общей социальной структуры. Мистер Уайт рассказывает очень сжато:

Войны нового типа вели к увеличению расходов. Лошади стоили дорого, а доспехи неминуемо становились все тяжелее, чтобы выдержать удар конного противника. В 761 году мелкий землевладелец Исанхард продал свои родовые земли и рабов, чтобы купить лошадь и меч. В целом вооружение на одного рыцаря равнялось стоимости двадцати волов или минимум десяти крестьянских семей. Но лошади гибли, рыцарям, следовательно, требовались другие, да и оруженосцев тоже сажали верхом. А лошади ели много зерна, важного ресурса в эпоху куда более субтильного сельского хозяйства, нежели наше.

Хотя во франкских королевствах права и обязанности иметь оружие распространялись на всех свободных мужчин, вне зависимости от их финансовых возможностей, естественно большинство могло позволить себе исключительно передвижение пешком и вооружение чем попало... Как уже упоминалось, даже для этой группы Карл Великий попытался увеличить количество всадников, издав указ о том, что менее зажиточные свободные люди должны объединяться, согласно размерам их наделов, чтобы снарядить одного из них и отправить на войну. Соблюдение подобного указа обеспечить непросто, и к IX веку он потерял свою силу. Однако в основе тогдашнего мировосприятия лежало осознание простого факта: если новые технологии ведения войны развиваются последовательно, военная служба превращается в сословный вопрос. Те, кто не мог привести в войско коня, страдали от социальной немощи, которая вскоре обернулась и правовой неполноценностью. В 808 году неудачная формулировка капитулярия «De exercitu promovendo» отделила «свободных» от «неимущих»: выражение юридически неверное, но оно характерно для времен, когда свобода равнялась наличию собственности. Два капитулярия 825 года показали, насколько быстро прижилась идея. Один отделил «liberi» от «среднедоходных, каковые не в силах защитить себя от врага», а другой обозначил последних как «свободных второго порядка».

С крахом франкской империи и утверждением феодализма, который Каролинги намеренно

развивали, тяжелая конница, основа их армий, стала не просто боевой, но и управляющей элитой.

Стремя привело к броне и уничтожило малые земельные наделы йоменов в пользу обширных аристократических владений, то есть породило ту же самую революцию, которая произошла в Америке, — от мелких фермеров к «аристократам»-корпорациям. Это не просто количественное изменение. Мистер Уайт продолжает:

Рыцарский класс никогда не аннулировал оригинального условия своего существования: что его предназначение — сражаться, и что любой, кто не может или не исполняет воинские обязанности, лишается этого предназначения. Обязанность служить для рыцарей — ключ к пониманию феодальных институтов. Это «оселок» феодализма, ибо благодаря ему оттачивалось все остальное; и его принятие в качестве принципа землевладения вызвало социальную революцию.

Феодальное ощущение того, что радость богатства неотделима от общественной ответственности, прежде всего отличает средневековые идеи собственности от классических и современных. Вассальный класс, созданный военной «мутацией» VIII века, сделался на многие поколения вперед правящим элементом европейского общества, и несмотря на весь последующий хаос, несмотря на свои злоупотребления, он никогда полностью не утрачивал понятия о том, что «положение обязывает», даже когда новый, конкурирующий класс буржуа восстановил римское понятие безоговорочного и социально безответственного владения собственностью.