Сью Придо - Жизнь Фридриха Ницше [litres]

В дни Ницше Пфорту описывали как город-государство: утром – Афины, вечером – Спарта. Режим был полумонашеским-полувоенным, тяжелым и в интеллектуальном, и в физическом плане. Ницше, так ценивший дома собственную комнату, где можно было работать в соответствии с собственным распорядком дня, теперь спал в общей комнате на тридцать человек. День начинался в четыре утра, когда одновременно открывались двери всех спален, накануне закрывшихся ровно в девять вечера (сейчас можно провести параллель с громким одновременным щелканьем замков дверей в Байрёйтском оперном театре, закрывающих публику в начале представления и освобождающих ее в конце спектакля). Сто восемьдесят мальчиков выбегали из спален к пятнадцати раковинам и общему желобу, в который нужно было выплевывать воду после чистки зубов. День продолжался в соответствии с записями Ницше:

«5.25 Утренние молитвы. Теплое молоко и бутерброды.

6.0 Урок.

7–8 Подготовка.

8–10 Урок.

10.00–11 Подготовка.

11–12 Урок.

12 Марш в столовую с салфетками. Перекличка. Латинская благодарственная молитва перед обедом и после него. 40 минут – свободное время.

1.45–3.50 Урок.

3.50 Бутерброды с маслом, беконом или сливовым вареньем.

4.0–5.0 Старшие мальчики проверяют младших по греческому диктанту или математическим задачам.

5.00–7.00 Подготовка.

7.0 Марш в столовую на ужин.

7.30–8.30 Игры в саду.

8.30 Вечерние молитвы.

9.0 Отбой.

4 утра. Открытие дверей. Новый день».

Это был самый плотный и строгий распорядок школьного дня в Европе, что подтверждала и мадам де Сталь: «Обучение в Германии просто восхитительно: многолетние одиночество и занятия по пятнадцать часов в день кажутся здешним детям нормальным способом существования» [6].

Сначала Ницше невероятно скучал по дому: «Ветер порывами шумел в высоких деревьях, их ветви стонали и шатались. В том же состоянии было и мое сердце» [7]. Он признался в этом своему наставнику – профессору Буддензигу, который посоветовал с головой уйти в занятия, а если это не поможет – отдаться на милость Господа.

Раз в неделю, по воскресеньям, когда ученики шли в церковь и обратно, он виделся с матерью и сестрой, но это лишь усугубляло его муки. Он спешил на север по дороге, вьющейся по высоким темным хвойным лесам к деревне Альмрих. Тем временем Франциска и Элизабет направлялись к нему по дороге из Наумбурга. Семейство встречалось в альмрихском трактире, и через час Фридриху уже нужно было бежать обратно. В остальном же вся свобода воспитанников Пфорты заключалась в вечернем времени с 7:30 до 8:30, которое они проводили в саду. Там ученые споры на греческом и латыни за спокойной игрой в шары могли перерастать в словесные дуэли, оружием в которых служили импровизированные латинские гекзаметры.

Мальчиков побуждали всегда разговаривать друг с другом на латыни или древнегреческом. Ницше, как обычно, решил пойти еще дальше и даже думать на латыни. Вероятно, это ему удалось, поскольку на неудачи он не жаловался. Газеты в Пфорте не допускались. От политики, внешнего мира и вообще современности воспитанников ограждали как можно тщательнее.

Основная часть программы состояла из литературы, истории и философии Древней Греции и Рима, а также изучения немецких классиков – Гёте и Шиллера. Во всем этом Ницше преуспевал, а вот с древнееврейским, который был необходим для принятия духовного сана, дело шло туго: грамматику этого языка он находил чрезвычайно сложной. Он так и не овладел английским, поэтому, хотя любил Шекспира и Байрона, в особенности «Манфреда», читал обоих авторов в немецком переводе. В неделю у мальчиков было одиннадцать часов латыни и шесть часов древнегреческого. Фридрих считался одним из лучших учеников, а несколько раз по итогам года занимал первое место в классе. Средний балл постоянно уменьшался из-за низких оценок по математике, которой он по-прежнему интересовался слабо, за исключением короткого периода, когда он был очарован свойствами окружности.

Иногда мальчиков выводили на прогулки в сельскую местность. Тогда они надевали спортивную форму, разработанную Фридрихом Людвигом Яном – крайним националистом и отцом гимнастического движения, призванного поддерживать воинское чувство солидарности в молодых людях, чья сплоченность могла бы заложить фундамент зарождающейся нации. Ян придумал знаменитый принцип четырех F – frisch, fromm, fröhlich, frei (свежий, искренний, радостный, свободный), в соответствии с которым групповые прогулки организовывались по-военному. Мальчики выстраивались в колонну и маршем шли на штурм гор, распевая песни, подбадривая друг друга, размахивая школьным флагом и выкрикивая троекратное «ура» в честь короля (в то время сошедшего с ума после удара), принца Пруссии и школы, а затем так же маршем отправлялись домой.