Энтони Флю - Бог есть - как самый знаменитый в мире атеист поменял свое мнение

[Так вот], количество частиц во Вселенной – я говорю не о песчинках, а о протонах, электронах и нейтронах – составляет 10 в 80-ой степени. 10 8 0– это единица с 80 нулями после неё. 10 69 0– это единица с 690 нулями после неё. Во Вселенной недостаточно частиц, чтобы выразить количество необходимых нам попыток; вы исчерпаете весь ресурс к тому времени, как окажитесь перед множителем 10 в 600-ой степени.

Если вы возьмёте всю Вселенную и преобразуете её в компьютерные микросхемы (забудьте об обезьянах), каждая из которых весит одну миллионную грамма и оснащена компьютерным чипом, способным создавать комбинации из 488 букв, скажем, миллион раз в секунду; если вы представите всю Вселенную в виде таких компьютерных микрочипов и эти чипы будут совершать миллион операций в секунду, производя каждый раз случайный набор букв, то количество сделанных ими попыток от самого начала времён достигнет 10 в 90-ой степени. Вы снова исчерпаете весь запас попыток к тому времени, как окажитесь перед множителем 10 в 600-ой степени. Вы никогда не получите сонета в результате чистой случайности. Размеры Вселенной должны быть больше в 10 6 0 0раз. Но мир до сих пор думает, что обезьяны могут сделать это в любой момент».[1]

После прослушивания презентации Шрёдера я сказал ему, что он достойно и убедительно доказал, что «обезьянья теорема» – это чушь собачья, и что было блестящей идеей сделать это на примере обычного сонета; данная теорема иногда предлагает использовать работы Шекспира, включая отдельные пьесы типа «Гамлета». Если теорема не работает в случае с одним единственным сонетом, тогда, безусловно, будет абсурдным предполагать, что куда более сложное творение, к которому относится происхождение жизни, могло появиться в результате простой случайности.

Помимо моих публичных дебатов я принимал участие в различных полемических беседах в письменной форме. Одним из ярких примеров такой беседы является моя дискуссия с учёным Ричардом Докинзом. Хотя я и одобрял его атеистические труды, я всегда критически относился к его учению об эгоистичном гене.

В моей книге «Дарвиновская эволюция» я отметил, что естественный отбор на самом деле ничего не создаёт. Он лишь устраняет или стремится устранить всё, что не является конкурентоспособным. Изменение не обязано давать какие-либо реальные конкурентные преимущества, чтобы помочь избежать устранения; вполне достаточно того, что оно не будет ставить своего носителя в невыгодные конкурентные условия. Давайте вообразим несколько нелепую иллюстрацию и предположим, что у меня есть бесполезные крылья, спрятанные под моим пиджаком и являющиеся слишком слабыми для того, чтобы оторвать моё тело от земли. Являясь бесполезными, эти крылья не помогут мне спастись от хищников или добыть пищу. Но до тех пор, пока они не делают меня более уязвимым для хищников, я, вероятно, смогу оставаться в живых, что позволит мне репродуцировать свои крылья, передавая их моим потомкам. Ошибка Дарвина в его чересчур позитивном выводе о том, что естественный отбор что-то создаёт, произошла, вероятно, в результате употребления им выражений «естественный отбор» или «выживание сильнейших» вместо его собственной и, в конечном счёте, более предпочтительной альтернативы «естественное сохранение».

Я сделал замечание, что книга Ричарда Докинза «Эгоистичный ген» была крупным мероприятием по массовой мистификации. Будучи философом-атеистом, я считаю подобный вид популяризации таким же деструктивным по своей сути, как и книги Десмонда Морриса «Голая обезьяна» и «Людской зверинец». В своих работах Моррис выдвигает в качестве результата зоологических исследований то, что представляет собой систематическое отрицание всего, что является наиболее свойственным для нашего вида, рассматриваемого в качестве чисто биологического явления. Он игнорирует очевидную разницу между человеком и другими видами или отделывается поверхностным объяснением, когда кто-то касается данной темы.

Докинз, с другой стороны, пытается обходить стороной или не брать в расчёт результаты исследований в области генетики за последние пятьдесят или более лет – т.е. открытие, что наблюдаемые характерные признаки организмов главным образом обусловлены взаимодействием большого количества генов, при том что большинство генов имеют множественный эффект, оказывая влияние более чем на один признак. У Докинза главным средством, обуславливающим человеческое поведение, является наличие у генов свойств, которые, следует отметить, могут быть приписаны только личности. Далее, после настойчивого убеждения в том, что все мы являемся не имеющими выбора творениями наших генов, он делает вывод, что мы не можем не разделять с этими всё контролирующими монадами их непривлекательных личных свойств.